От Второй мировой к холодной войне. Немыслимое - Вячеслав Алексеевич Никонов
Мао, уверял Владимиров, стремился отбросить контроль со стороны Сталина и Коминтерна над КПК. Мао считал, что Коминтерн – «иностранный орган, который навязывал свою волю, враждебен китайским особенностям революции и не раз вредил ей».
Молотов на пенсии с карандашом в руках книгу прочитал и оценил ее не очень высоко: «Это в характере воспоминаний – так отредактировать, как будто автор все знал и видел. Но я, например, ни от кого не слышал такой характеристики в таком определенном, враждебном тоне, о таком направлении маоцзэдуновской политики – ни от кого не слыхал, а автор пишет, что все это знал и понимал… У Владимирова очень просто: Коминтерн и Советский Союз были за единый фронт коммунистов и гоминдановцев, а, дескать, Мао Цзэдун шел против этого. Это, по-моему, очень сложный вопрос, и если бы большевики были на месте Мао Цзэдуна… Конечно, правильно, надо создавать единый фронт, и, поскольку Гоминьдан не создавал практически этого народного фронта, а готовился к борьбе против коммунистов, нам нельзя это изображать так, что уже тогда Мао Цзэдун был ярым врагом Советского Союза и потому не шел на единый фронт вместе с гоминдановцами… Сам-то Гоминьдан готовил гибель компартии. Против японцев надо было воевать, но Гоминьдан создавал такие условия, при которых постоянного единого фронта не могло быть».
В годы войны в СССР побывали брат Мао Цзэдуна – Мао Цзэминь, две супруги Мао Цзэдуна – Хэ Цзычжэнь и Цзян Цин. Три сына Мао Цзэдуна – Мао Аньин, Мао Аньцин (от его жены Ян Кайхой) и младенец, которого родила и похоронила в Москве Хэ Цзычжэнь, – а также дочь Цзяоцзяо, или Ли Минь.
Сталин считал отношения с Китаем настолько важными, что замкнул исключительно на себя принятие решений в этой области. При этом в Кремле всячески темнили в отношении своих намерений. Сталин говорил Гарриману 10 июня 1944 года:
– Большой ошибкой Чана является то, что он отказывается использовать китайских коммунистов против врага. Это глупая политика. Китайские коммунисты – не настоящие коммунисты, они «маргариновые» коммунисты.
Молотов убеждал Гарримана и специально приехавшего в Москву по протекции Рузвельта для выяснения «отношения России к китайским коммунистам и позиции России к Китаю» посла Хёрли:
– Некоторые из этих людей называют себя «коммунистами», но они не имеют никакого отношения к коммунизму… Советское правительство никоим образом не связано с этими «коммунистическими элементами».
Американцы до поры покупались на эту игру и тоже искали инструменты воздействия на КПК как одного из активных борцов с японцами. «Мрачный диктатор Чан и его режим неуклонно „теряли очки“, проигрывая в глазах многих американцев „либеральному“ националисту Мао и его „народному“ правительству», – писал биограф обоих Александр Вадимович Панцов. В июле 1944 года на яньаньском аэродроме приземлился американский С-47 («Дуглас») с представителями так называемой «миссии Дикси», в составе сотрудников Госдепартамента, Пентагона и УСС во главе с полковником Дэвидом Барреттом. «Землей Дикси» в США называли мятежные штаты Юга в американской Гражданской войне, так же стали называть мятежные провинции «Особого района» Китая. После этого американцы зачастили в Яньань и в некоторые «освобожденные районы». В Яньани в 1944 году находились 32 сотрудника американской «информационной службы». Основной вывод, который Барретт докладывал в Вашингтон: «Коммунисты по своим взглядам и программе превратились в китайских реалистов. Они проводят демократическую политику, надеясь на одобрение и дружескую поддержку со стороны Соединенных Штатов… Можно привести настойчивые заявления самих коммунистических вождей о том, что дружба и поддержка Китая со стороны Америки важнее, чем со стороны России». В августе Владимиров написал, что «у руководства КПК и американцев – „медовый месяц“. Те и другие усердно обхаживают друг друга».
Владимиров характеризовал отношения Мао и Чана довольно однозначно: «Мао не может спокойно произносить имя Чан Кайши. Мало того, что он обычно присовокупляет к нему набор бранных слов, он к тому же не устает повторять, что рано или поздно доконает чунчинского правителя („пусть тот не обольщается – я не остановлюсь ни перед какими методами и средствами“)». Мао уверял, что «эта клика представляет интересы крупных помещиков, крупных банкиров и крупных компрадоров Китая». К тому же лидер КПК был уверен, что именно его силы несли основное бремя войны с Японией. По его оценкам, в 1943 году «войскам и населению освобожденных народов приходилось отражать натиск 64 % всех японских войск, вторгшихся в Китай, и 95 % всех марионеточных войск, в то время как на гоминьдановский фронт приходилось всего 36 % японских и 5 % марионеточных войск».
И, конечно, Мао Цзэдун не уставал обращать внимание на военные действия, которые Чан Кайши вел против коммунистических отрядов. Так, Мао писал 11 октября 1944 года: «Китайский народ не должен забывать, что в то время, как Чан Кайши заверяет, что не развяжет гражданской войны, он уже направил войска численностью в 775 тысяч человек, которые заняты сейчас исключительно тем, что окружают или атакуют 8-ю армию, новую 4-ю армию и народные партизанские отряды в Южном Китае». 22 декабря в беседе с Владимировым Мао заявил, что создаст в Особом районе свое правительство. «Пусть тогда Чан Кайши попляшет в своем Чунцине! И Особому району плевать, признают ли такое правительство Советский Союз(!), Соединенные Штаты и Великобритания… Все признают! Хоть на сто первый год, а признают! Никуда не денутся – признают!»
В отношения СССР с западными союзниками в Восточной Азии ворвался и корейский вопрос.
В Токио считали Корею своей колонией, которую постепенно намеревались превратить в часть самой Японии путем полной японизации ее населения. Нельзя сказать, что корейский народ не сопротивлялся. Наиболее значимыми корейскими партизанскими объединениями в 1920-1930-е годы были Армия независимости Кореи, отдел управления Армией северных дорог, Армия народного собрания и Корейская революционная армия. Все эти отряды базировались на территории Китая.
Несколько корейских партий, также действовавших на территории Китая, в 1932 году объединились в Корейский объединенный союз антияпонского фронта. В середине 1935 года он был преобразован в Корейскую национальную
