Генри Хаггард - Возвращение Айши
Пронзительно заиграла труба; из тополиных рощ выехали два отряда кавалерии — словно две длинные руки протянулись, чтобы заключить нас в свои смертоносные объятия; основная же часть армии, подняв сверкающие копья, покатилась нам навстречу, точно огромная волна, увенчанная белопенным гребнем, а за этой волной следовали все новые и новые — бескрайнее море людей.
Все гуще и гуще становились набегающие тучи, все ярче и ярче светилась какая-то странная звезда под ними. Все громче и громче стучали копыта десяти тысяч коней. Над вершиной Горы взметнулись внезапные языки пламени: Гора извергала огонь, словно кит — пену.
Зрелище было ужасное. Впереди — башни Калуна, обрызганные кровью чудовищного заката. Вверху — мрак, как во время затмения. Вокруг — темнеющая, выжженная равнина. На ней — быстро продвигающаяся армия Атене и наш клин, обреченный, казалось, на неминуемую гибель.
Айша отпустила поводья. Сняла порванное белое покрывало и стала им махать, как бы подавая сигнал небесам.
И тут из зева адской тьмы изрыгнулось ответное пламя: казалось, оно тоже колышется, как порванное покрывало, в черной руке тучи.
И тогда Айша обрушила всю мощь своего гнева на сыновей Калуна. На ее зов откликнулся сам Ужас, никто из людей никогда не видел и, вероятно, не увидит ничего подобного. Мощные порывы ветра, обгоняя нас, вздымали камни и глыбы земли; повалил град, с шипением хлынул дождь, молнии непрестанно били сверху и снизу, озаряя все кругом своими зловещими вспышками.
Все было так, как предупредила Айша. Разверзся сам ад, и через этот ад мы мчались вперед невредимые. Незримые фурии все время опережали нас. Ни одна стрела не устремилась вперед, ни одно копье не было обагрено кровью.
Нашим глашатаем был град: градины сыпались огромные, зазубренные; разили не наши мечи и копья, а беспрерывные молнии; и все это время ревел и выл ураган; миллионы его отдельных голосов сливались в один отвратительный, неописуемый вопль.
Войска, еще недавно мчавшиеся на нас, рассеялись и исчезли.
Темно было, как в самую непроглядную ночь; но при яростных вспышках молний я видел, как мечутся вражеские воины, и среди громового шума разбушевавшихся стихий я слышал их крики ужаса и отчаяния. Я видел, как лошади и всадники катаются по земле, я видел, как пешие воины валятся один на другого, образуя высокие копошащиеся кучи, подобные грудам листьев, наметанным ветром, а огненные мечи небес разили и разили их до тех пор, пока они не переставали шевелиться.
Я видел, как гнутся и, вырванные с корнями, взлетают на воздух целые рощи. Я видел, как рушатся, рассыпаются высокие стены Калуна, а дома вспыхивают ярким пламенем, которое гасят потоки дождя, но затем пожар возобновляется. Я видел, как тьма окутывает их своими большими крыльями, но в следующий миг эти крылья превращались в огромные языки пульсирующего пламени, которые взвивались в мучительно трепещущий воздух.
Тьма, беспросветная тьма; смятение, ужас, обреченность! Подо мной — тяжело скачущий конь; рядом — лучистое тело Айши.
— Я обещала тебе непогоду, Холли, — пел среди всего этого неистовства ее звонкий, ликующий голос. — Теперь ты веришь, что я могу высвобождать пленные силы мира?!
И вот весь этот кошмар позади; над нами — спокойное вечернее небо, перед нами — пустой мост, за ним — пылающий город. Но где же армии Атене, где они? Поди спроси у нагромождений камней, что погребли под собой их кости. Поди спроси у ее овдовевшей страны?
Но из всего нашего конного войска не пострадал ни один человек. Они мчались за нами, дрожа, с побелевшими губами, как люди, которые встретили лицом к лицу и победили Смерть; все они ликовали, неистово ликовали!
На самом верху полукруглого моста Айша повернула своего коня и с гордым видом приветствовала следующих за ней воинов. При виде ее сверкающего, увенчанного звездой чела, которое горцы увидели в первый и последний раз, послышался оглушительный общий крик:
— Богиня! Восславим Богиню!
Она вновь развернула кобылу и поехала по длинной прямой улице, что вела через пылающий город к дворцу на холме. Все последовали за ней.
Солнце уже село, когда мы въехали в дворцовые ворота. Во дворе царило безмолвие, безмолвие царило во всем дворце, лишь издали доносился рев пламени да выли испуганные псы-палачи в своем собачнике.
Айша спрыгнула с лошади и вместе со мной и Оросом — остальным она велела остаться — поспешила через открытые двери в дворцовые залы.
Они были пусты, все без исключения: придворные бежали или погибли. Айша шла вперед без всяких колебаний, ни на миг не останавливаясь, так стремительно, что мы едва за ней поспевали; пройдя через залы, она стала подниматься по широкой лестнице, которая вела на самую высокую башню. Выше, еще выше, пока мы не достигли комнаты, где жил Шаман Симбри, той самой комнаты, откуда он наблюдал звезды и где Атене угрожала нам обоим смертью.
Дверь закрыта и заперта на засов, но когда Айша приблизилась, от одного ее присутствия железные засовы переломились, точно веточки, массивные двери распахнулись внутрь.
Мы оказались в освещенной лампадами комнате — и вот что мы увидели.
На стуле, весь бледный, связанный, но с гордым и вызывающим видом, сидел Лео. Над ним, с кинжалом в высохшей руке, готовясь нанести удар, склонялся старый Шаман, а рядом, на полу, глядя вверх широко расставленными стеклянными глазами, лежала мертвая, но все еще величественная даже в смерти — Атене, Хания Калуна.
Айша махнула рукой, и кинжал со звоном упал на мраморный пол, а сам Шаман застыл в неподвижности, словно каменное изваяние.
Она нагнулась, подняла кинжал и быстро перерезала путы, которыми был стянут Лео, а затем, обессиленная, молча упала на скамью. Лео встал, удивленно оглянулся и затем заговорил утомленным голосом человека, который ослабел от перенесенных им страданий:
— Как раз вовремя, Айша. Еще одна секунда — и этот злобный пес… — Он показал на Шамана. — Как раз вовремя. Но чем окончилась битва и как ты добралась сюда в эту ужасную бурю? Это ты, Хорейс? Благодарение Небу, что они тебя не убили!
— Битва — кое для кого кончилась поражением, — ответила Айша. — И я добралась сюда не вопреки этой бури, а на ее крыльях. Расскажи мне, что с тобой случилось за то время, что мы не виделись.
— Меня поймали в ловушку, скрутили, связали, привезли сюда и под страхом смерти велели написать тебе, чтобы ты прекратила войну; разумеется, я отказался, и тогда… — Он посмотрел на мертвое тело на полу.
— Что тогда? — спросила Айша.
— Тогда разразилась эта ужасная буря — я просто очумел. Если бы ты слышала, как свищет ветер в зубцах башни: он срывал их, точно сухие листочки, если бы ты видела, как густо сыпались молнии — будто огненный дождь.
