Ганс-Йозеф Ортайль - Ночь Дон Жуана
Ре-ре-ре… Это было похоже на удар, будто молния пронзала землю, будила усопших и призывала подняться и выйти на свет. Удар молнии, с которым прошло волнение по всем ярусам. Внезапно воцарилась полная тишина. Слышен был лишь тихий стук двери, когда в зал пробирался последний запоздавший зритель.
Все вслушивались в нарастающее пение скрипок, в это сердечное беспокойство, которое становилось сильнее и навязчивее. На какое-то мгновение показалось, что в музыке слышен шум дождя, затихающие голоса торговцев каштанами, стук проезжающих карет, крики ребятишек и громкие голоса извозчиков. Все это постепенно слилось со звуками других инструментов и исчезло за новыми ударами: ре-ре-ре… Снова взывали к усопшим. Анна Мария ожидала, что в начале оперы музыка будет веселой и легкой. Подобное вступление испугало ее. Она крепче схватилась за металлические прутья, словно у нее закружилась голова. Во рту пересохло, а все естество охватил панический страх. Затем послышалась звуковая гамма. Верно, это была гамма, каждый раз новая нота, подъем и спад. Именно это записал Моцарт на своих трех листках. Графиня посмотрела вниз, на Казанову. Он сидел неподвижно внизу, сдвинув брови, как будто его удивляла звучавшая музыка.
Поднялся занавес. Анна Мария не хотела смотреть. Лучше было просто закрыть глаза, ничего не видеть и полностью отдаться музыке. Однако она уставилась на сцену и боялась пошевелиться. Все, что там происходило, было слишком знакомым, будто на сцене показывали ее жизнь. Донна Анна, ее отец, дон Джованни — все трое двигались по сцене, напоминая Анне Марии собственные сны, которые она уже успела позабыть. Неужели страх донны Анны не напоминал графине ее собственный страх, пережитый после ночного кошмара? И разве ей, Анне Марии, не приснился этот распутник, который сейчас вынимал шпагу из ножен, чтобы начать дуэль с отцом донны Анны, командором, слишком старым для подобных поединков? А шпага? Что это за шпага? Разве там не было крошечных змей на рукояти?
Это уж слишком. Анне Марии не хотелось более смотреть оперу. Она давно уже заметила перстень на правой руке дона Джованни. Да, это был перстень с изображением льва. Перстень Лоренцо да Понте. Графиня закрыла глаза. О Господи, эта опера вернула ее назад, к незнакомцу! Значит, как она и предполагала, он все-таки существовал. Да, он существовал, пусть даже только на сцене!
Нельзя было терять голову, нет, нельзя! Анна Мария заставила себя успокоиться и снова притворилась восхищенным музыкой юношей, который как раз перегнулся через перегородку, чтобы взглянуть на публику. Анне Марии нужно было отвлечься от игры на сцене и полностью отдаться музыке. Каким прекрасным примером для подражания была Констанция, спокойно наблюдавшая за оперой, будто представление не имело для нее никакого значения! И как могла улыбаться Йозефа Душек? Казалось, что она смотрела комедию.
Месть, гнев, презрение — именно об этом шла речь там, внизу! Когда Анна Мария смотрела на сцену, картинка сжималась и в итоге оставался только подвижный образ молодого соблазнителя. Он вытаскивал шпагу, обнимал женщин и размахивал правой рукой в воздухе, едва скрывая свое вожделение, так что каждый раз мерцал перстень с изображением льва. «Приди, — пел он, — приди же, моя прекрасная возлюбленная. Мы уйдем вместе, уйдем…» И когда красавица постепенно сдавалась, Анне Марии казалось, что этот герой пел именно о ней, о графине Пахта, которая пока что стойко защищалась от такого искушения и старательно притворялась молодым человеком…
Глава 3
Йозефе Душек больше всего понравилась роль донны Анны. Это была очень благородная и чувственная роль, от которой она не отказалась бы. Терезе Сапорити было к лицу желтое платье. Она носила его с некой толикой достоинства, хотя и переигрывала медлительность в движениях. Как бы там ни было, Тереза Сапорити превосходила всех остальных женщин труппы опытом и красотой. В ней было что-то аристократическое, изящное, и если посмотреть в лорнет, можно было заметить легкий румянец на ее бледном лице, который необычайно гармонировал с ее неторопливой походкой.
Что все это значило? На тексте было написано «Drama giocoso».[19] Значит, все-таки нечто забавное, веселое, комедия. Странно, но ничто не напоминало комедии: вступление прозвучало так, будто композитор заклинал темные силы. В первой сцене, где показывали дуэль между доном Джованни и командором, не было даже намека на комедию. Все в театре умолкли. В быстрой смене сцен чувствовались стремительность, напор, что прекрасно сочеталось с быстрыми движениями дона Джованни, которого превосходно играл Луиджи Басси, превосходно.
Вот что сумел сделать Казанова из этого хрупкого и нежного юноши! Луиджи даже научился владеть шпагой, спрыгивать с лестницы, быстро поворачиваться вокруг своей оси. Танцевал юноша элегантно и изысканно, но при этом не сводил глаз с женщин. В конце его наградят бурными овациями, а у театра столпятся горничные, чтобы посмотреть на него вблизи.
В театре собралась вся Прага — об этом дне еще долго будут помнить! Уже сейчас, после нескольких сцен, можно догадаться, какой огромный успех ожидает оперу. Ее станут повторять снова и снова, и с каждым годом слава будет расти. Отблеск славы может пасть и на нее, Йозефу Душек, ведь, в конце концов, именно она заманила Моцарта в Прагу. В загородном домике все останется по-прежнему.[20] Ни один стул, ни один стол не сдвинут с места. Когда туда приедут гости, Йозефа проведет их по комнатам и расскажет спокойным тоном:
— Здесь Моцарт написал своего «Дона Джованни», за этим столом, за этим клавесином.
Сейчас важно было, чтобы маэстро выполнил ее последнее желание — написал арию, небольшую концертную пьесу исключительно для нее! Йозефа попытается заставить его творить в беседке, иначе не оправдаются усилия, потраченные на ее постройку на такой высоте. Именно об этой жемчужине Йозефа собиралась рассказывать самые интересные истории, множество занимательных историй. Например, истории о любви между нею и маэстро, истории о ночных тайных свиданиях и страстных признаниях, которые прежде всего связаны с беседкой. Со светлой открытой беседкой вожделения.
Джакомо Казанова сразу направился к этому укромному местечку. Что-то в этом непредсказуемом человеке с первого взгляда распознало прекрасную возможность для развлечений. К сожалению, они оба были немолоды, чтобы понравиться друг другу. Хотя Йозефа могла поспорить, что встреться они раньше, этот мужчина покорил бы ее. А может, она пожертвовала бы всем, чтобы заполучить его. Однако сейчас было уже поздно об этом думать. Теперь ей нравились только очень молодые юноши, которых еще можно было чему-то научить, поскольку у них было недостаточно знаний. Как например, Луиджи Басси. Ему пригодился бы богатый опыт Йозефы Душек.
