Ганс-Йозеф Ортайль - Ночь Дон Жуана
— Ты можешь помочь мне, Паоло. Только ты можешь помочь моему горю! Сегодня утром я все спланировала. Все очень просто, но нам нужно держать язык за зубами. Никому нельзя говорить об этом.
— Скажите, что мне сделать, госпожа, и я это сделаю.
— Ты останешься здесь, Паоло, в моей комнате. Ляжешь в мою постель. Очень тихо. Я надену твою одежду и тайком, так, чтобы меня никто не узнал, проберусь в театр. Когда спектакль закончится, я вернусь сюда и мы снова поменяемся одеждой.
— Сторож узнает вас, госпожа.
— Я дам ему денег. Это я беру на себя.
— А в театре? Вы тоже никому не откроетесь?
— Я не буду снимать шапку и плащ и посмотрю спектакль с верхнего яруса.
— С верхнего яруса, с такого неудобного места?
— Да, там неудобно, но я буду на премьере. Другого выхода просто нет.
— Тогда так и поступим, госпожа.
— Ты согласен, Паоло?
— Да, госпожа. Я рад, что смогу вам помочь.
Паоло тотчас встал и медленно снял штаны, положил их на стул и лег в постель. Затем закрыл глаза. Анна Мария сняла платье и стала переодеваться. В самом конце она надела широкий плащ, подняла ворот и так собрала волосы, что шапка полностью их скрывала. Потом еще раз подошла к кровати.
— Паоло, я пойду. Не шевелись. Притворись, что ты спишь.
— Мне уже снятся сны, госпожа.
— Да, Паоло, спи, и пусть тебе приснится опера. Я скоро вернусь.
Анна Мария приоткрыла дверь, выглянула в коридор и отправилась в театр.
Глава 2
Хотя графиня хотела как можно быстрее оказаться в театре, она старалась идти медленно и вразвалку, как мужчина. Туфли Паоло были велики и натирали пятки — приходилось часто останавливаться, чтобы ноги немного отдохнули. Анна Мария успокоилась только тогда, когда заметила, что никто не обращал на нее внимания. Через некоторое время графиня стала смелее. Ей доставляла необычайное удовольствие возможность свободно ходить по городу, и при этом никто не гнался за ней. Раньше ей не хватало именно таких ощущений.
На Карловом мосту Анна Мария ненадолго остановилась и посмотрела в сторону монастыря. Если Паоло найдут, ее отец больше никогда не скажет ей ни слова и Анне Марии придется навсегда остаться в монастыре. От этой мысли дрожь пробежала по ее телу, и графиня еще ниже натянула шапку.
Чем ближе Анна Мария подходила к центру города, тем больше было беспорядка. Люди толпами проходили мимо, что-то напевая и разговаривая нарочито громко. Все шли на премьеру, так что зеваки со всех сторон окружили площадь, где находилось здание театра. Они смотрели на подъезжавшие кареты и толпу пешеходов, которая становилась все больше. Когда Анна Мария протиснулась сквозь толпу ко входу, ей показалось, что от предвкушения счастья было слышно биение ее сердца.
Улучив подходящий момент, графиня проскользнула мимо билетера и стремглав побежала вверх по крутой лестнице, ведущей к верхнему ярусу. Громкий голос осыпал ее проклятиями, однако Анна Мария одним прыжком преодолела несколько ступеней, Как быстро и ловко можно двигаться в таких штанах! Ей хотелось еще раз быстро сбежать вниз и снова взобраться вверх по лестнице. Опьяненная свободой движений, она за была об осторожности. Нужно быть повнимательнее. Это приключение доставило ей огромное удовольствие: Анна Мария даже и не догадывалась, как забавно будет переодеться в мужское платье!
На верхнем ярусе уже собралась толпа. Торговцы прокладывали себе путь сквозь тесно стоявшие группки людей и предлагали пиво, крендели и вино. Видимо, некоторые зрители были уже навеселе и снова и снова заводили какие-то песни. Остальные присоединялись к пению, как будто для сегодняшнего вечера было необходимо особое настроение. Анна Мария пробралась к выступу и схватилась за металлические прутья. Ложи тоже были давно заняты. Внизу, в партере, взад и вперед ходили франты, разодетые в пух и прах, пытаясь обратить на себя внимание дам, сидевших в ложах. В центральной ложе Анна Мария заметила Бондини, директора театра. Он разговаривал с Констанцией. Синьор Джакомо стоял рядом с ними и слушал Йозефу Душек, которая в этот момент указывала на потолок. Анне Марии пришлось отвернуться, чтобы ее никто не узнал. Однако ей не стоило беспокоиться, потому что ее никто не заметил. Эта одежда делала графиню неузнаваемой. Даже торговцы подходили к ней, словно она действительно была мужчиной. Может, заказать кружку пива и крендель всего одним жестом, как это делают другие? Нет, нельзя рисковать, хотя графиня была не прочь испробовать такие мужские движения.
Снизу, из партера, доносился громкий шепот. Анна Мария наклонилась вперед и увидела, что служащие театра раздавали недавно переписанные ноты. Служащие казались кучкой привидений, которых послали, чтобы огласить начало представления. В партере зрители поднялись со своих мест и стали аплодировать.
Аплодисменты поднимались к верхним рядам и в конце концов зазвучали на галерее, где подвыпившие зрители ликовали и что-то выкрикивали. Шум постепенно стих только тогда, когда музыканты принялись настраивать духовые инструменты.
Все застыли в ожидании. Публику охватило сильное волнение — волнение, среди которого оркестр продолжал настраивать свои инструменты. Они делали это дольше, чем обычно, пока не прозвучал камертон и тяжелое, горячее ожидание, которое едва ли уже можно было сдерживать, растворилось в затянувшемся, тающем звуке ля.
В этот момент Моцарт неожиданно показался в оркестровой яме. Казалось, что он хотел разрядить обстановку. Когда зрители заметили небольшую сутулую фигуру, ликование началось с новой силой, стало сильнее, чем было до этого. С галереи бросали цветы. Некоторые зрители так неистовствовали, что соседям приходилось их одергивать.
Анна Мария не сразу узнала Моцарта, настолько чужим он казался. Маэстро поклонился гораздо ниже, чем было нужно, словно сердечный прием доставил ему огромное удовольствие. Из-за темно-бордового сюртука с золотистой каймой он казался серьезным и благородным и походил не на композитора, а скорее на богатого графа, позволившего себе завести свой собственный оркестр. Маэстро еще раз низко поклонился, а затем резко отвернулся. Правая рука с дирижерской палочкой взмыла вверх и с громким стуком снова опустилась вниз. Этот звук заставил всех умолкнуть.
Ре-ре-ре… Это было похоже на удар, будто молния пронзала землю, будила усопших и призывала подняться и выйти на свет. Удар молнии, с которым прошло волнение по всем ярусам. Внезапно воцарилась полная тишина. Слышен был лишь тихий стук двери, когда в зал пробирался последний запоздавший зритель.
