Анна Оленина - Дневник

A. A. Оленина

Дневник

  Dans la jeunesse on vit dans un monde, cree par l'imagination. Peu a peu l'age et la raison dissipent les illusions d'un bonheur poetique et ne laissent apres elles que la certitude de l'existence reelle et l'assurance du neant de la vie. La vieillesse apporte d'autres vues et des consolations, elle ouvre le chemin a la mort et a l'esperance dans immortalite.

Prioutino l828 22 Septembre

   (В юности живут в мире, созданном воображением. Мало-помалу лета и рассудок разрушают иллюзорные упования на поэтическое счастье и не оставляют после них ничего, кроме ощущения суровой действительности и убеждения в ничтожности бытия. Старость приносит иные воззрения и утешения: она торит дорогу к смерти и дарует надежду на бессмертие.

Приютино, 1828 22 сентября)

  Я все грущу: но слез уж нет,

  И скоро, скоро бури след

  В душе моей совсем утихнет

   "Е<вгений> О<негин>"

Как много ты в немного дней

Прожить, прочувствовать успела!

В мятежном пламени страстей

Как страшно ты перегорела!

Раба томительной мечты

В тоске душевной пустоты

Чего еще душою хочешь?

Как покаянье плачешь ты

И как безумие хохочешь1

  <Среда> 20 июня 1828.

  Вот настоящее положение сердца моего в конце бурной зимы 1828 года, но слава Богу, дружбе и разсудку, они взяли верх над разстроенным воображением моим, и холодность и спокойствие заменило место пылких страстей и веселых надежд. Все прошло с зимой холодной2, и с жаром настал сердечный холод! И к щастью, а то бы проститься надобно с разсудком. Вообразите каникульный жар в уме, в крови и... в воздухе. Это и мудреца могло бы свести с ума...

  Да, смейтесь теперь, Анна Алексеевна, а кто вчера обрадывался и вместе испугался, увидя в Конюшенной улице3 колязку, в которой сидел мущина с полковничными эполетами и походивший на...4 Но зачем называть его! зачем вспоминать то щастливое время, когда я жила в идеальном мире, когда думала, что можно быть щастливой или быть за ним, потому что то и другое смешивалось в моем воображении: щастье и Он... Но я хотела все забыть... Ах, зачем попалась мне колязка, она напомнила мне время... невозвратное.

  Вчера была я для уроков в городе5, видела моего Ангела Машу Elmpt6 и обедала у вернаго друга Варвары Дмит<риевны> Пол<торацкой>7: как я ея люблю, она так добра, мила! Там был Пушкин и Миша Полт<орацкий>8: первой довольно скромен, и я даже с ним говорила и перестала бояться, чтоб не соврал чего в сантиментальном роде.

  <Суббота> 23 июня. <1828>

  Папинька приехал из города вчера вечером очень поздно. Сего дня я встала и, позавтрыкавши, услышала голос брата Алексея, которой болен душевно и телесно9, и живет у нас с некоторых пор. Он звал меня, я пошла к нему; он вручил мне письмо, писанное им к Папиньке. Он хочет вступить в военную службу, он прав, я сама ему то советываю... нет, не советываю, а соглашаюсь на его доказательства и повторяю, ты прав. Но хотя честь есть для меня превыше всего в мире, я не знаю, что делается со мной, когда я подумаю, что может быть мое согласие погубит его, что может быть я лишусь брата, но нет, Бог милостив, Он не захочет погубить целое семейство. Ах, как тяжело решиться на такое дело, где не можно отвечать за последствия. Но все он прав, потому что жизнь пустая и без занятий также убьет его10.

  De colline en colline en vain portant ma vue

  Du sud a l'Aquillon, de l'Aurore au couchant

  Je parcours tous les points de l'immense etendue

  Et je dis: nulle part le bonheur ne m'attend.

  Que me font ces vallons, ces palais, ces chaumieres --

  Vains objets, dont pour moi le charme est envole;

  Fleuves, rochers, forets, solitude si chere --

   Un seul etre vous manque et tout est depeuple.

  . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

  . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

  Quand je pourrais le suivre en sa vaste carriere

  Mes yeux verraient le vide et les deserts

  Je ne desire rien de tout ce qu'il eclaire

  Je ne demande rien a l'immense univers

  Mais peut etre au-dela des bornes de la sphere

  Lieux ou le vrai soleil eclaire d'autres cieux

  Si je pouvais laisser ma depouille a la terre

  Ce que j'ai tant reve paraitrait a mes yeux.

  La je m'enivrerais a la Source ou j'aspire

  La je retrouvrais et l'espoir et l'amour.

  Et ce bien ideal que toute ame desire.

  Et qui n'a pas de nom aux terres du sejour.

  . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

  . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

  Quand la feuille des bois tombe dans la prairie,

  Le vent du soir se lnve et l'arrache aux vallons;

  Et moi, je suis semblable a la feuille flfltrie,

  Emportez-moi, comme elle, orageux Aquillon.

                                             L'isolement.

                                             Lamartine.

  "Nulle part le bonheur ne m'attend!" Voila la vie de ceux qui ont trop senti dans leur jeunesse, voila la vie de celle, dont la main trace ces lignes. A peine a l'age de vingt ans, et elle a cesse deja de jouir. Sans un seul vrai malheur et sentant avec toute la chaleur d'une ame enthousiaste tout le bonheur d'une vie passee avec des etres adores, sans avoir eprouve encore aucune rigueur du sort elle est "comme la feuille fletrie", car la raison lui a ote d'une main barbare toutes les illusions! Sans fortune, sans beaute elle attache pour un jour, pour un mois, mais jamais pour la vie. La jeunesse s'ecoule, le bonheur fuit pour ne revenir jamais! Pour voir la fortune de ses parens delabree et toute la famille au bord du precipice! L'un des freres livre a une passion indigne de lui, l'autre quittant son pays pour chercher le bonheur a la guerre et dans les camps, elle-meme renoneant a tout a quoi son coeur tenait, meme a l'esperance. Ah, pardonnez-lui alors de dire: "Emportez-moi, comme elle, orageux Aquillon!"

   (С холма на холм вотще перевожу я взоры,

   На полдень с севера, с заката на восход,

   В свой окоем включив безмерные просторы,

   Я мыслю: "Счастие меня нигде не ждет".

   Какое дело мне до этих долов, хижин,

   Дворцов, лесов, озер, до этих скал и рек?

   Одно лишь существо ушло -- и, неподвижен

   В бездушной красоте, мир опустел навек!

   . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

   . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

   Что, кроме пустоты, предстало б мне в эфире,

   Когда б я мог лететь вослед его лучу?

   Мне ничего уже не надо в этом мире,

   Я ничего уже от жизни не хочу.

   Но, может быть, ступив за грани нашей сферы,

   Оставив истлевать в земле мой бренный прах,

   Иное солнце -- то, о ком я здесь без меры

   Мечтаю, -- я в иных узрел бы небесах.

   Там чистых родников меня пьянила б влага,

   Там вновь обрел бы я любви нетленной свет

   И то высокое, единственное благо,

   Которому средь нас именованья нет!

   . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

   Когда увядший лист слетает на поляну

   Его подъемлет ветр и гонит под уклон;

   Я тоже желтый лист, и я давно уж вяну:

   Неси ж меня отсель, о бурный аквилон!

                               &nbsp;              "Одиночество"

                                                 Ламартин 11

                        <Пер. Бенедикта Лившица>

   "Счастие меня нигде не ждет". Вот жизнь тех, кто слишком много перечувствовал в своей молодости, вот жизнь той, чья рука пишет эти строки! Ей не исполнилось и двадцати, а она уже перестала радоваться жизни. Не пережив ни единого истинного несчастья и, чувствуя со всем жаром пылкой души все счастье прошлой жизни с обожаемыми существами, не испытав еще никаких превратностей судьбы, она подобна "увядшему листу", ибо рассудок отнял у нее варварской рукой все иллюзии! Без состояния, без красоты она привязывает на один день, на один месяц и никогда на всю жизнь. Молодость проходит, счастье исчезает, чтобы никогда не вернуться. Не приведи Господи увидеть состояние своих родителей расстроенным и всю семью на краю пропасти! Один из братьев предается страсти, не достойной его, другой покидает родину, чтобы искать счастья на войне и на полях сражений. Сама она отказывается от всего, чем дорожит ее сердце, даже от надежды. О, простите ей, когда она говорит: "Неси ж меня отсель, о бурный Аквилон!")