Артур Конан Дойл - Сэр Найджел
— Это ты, поп?
— Да, Арнольд, — ответил священник дрожащим голосом. — Открой!
Его голоса оказалось достаточно. Пароля часовой не спросил. Дверь распахнулась вовнутрь, и тут же ее страж упал под ударами Найджела и Саймона. Нападение было столь стремительным и бешеным, что предупредить об их появлении мог только глухой стук упавшего тела.
Англичане несколько секунд стояли, щурясь от яркого света.
Перед ними был выложенный плитами коридор, поперек которого лежал убитый часовой. В стенах справа и слева виднелись двери, а дальний его конец перегораживала еще одна тяжелая дверь с решеткой. Откуда-то доносились странные всхлипы и стоны. Все четверо с недоумением вслушивались в непонятные звуки, как вдруг позади них раздался короткий вопль. Священник валялся на полу, из его перерезанного горла хлестала кровь, а по туннелю в отблесках желтого света, пригнувшись и стуча перед собой палкой, убегала темная фигура.
— Андреас! — воскликнул Уилл с запада. — Он его прирезал.
— Так это его шаги я слышал! — ответил Найджел. — Значит, он шел за нами по пятам. Боюсь, стон попа могли услышать.
— Нет, — возразил Саймон, — кто его расслышит среди этих криков?! Заберем со стены фонарь и поглядим, в какое дьявольское логово мы угодили.
Они открыли дверь справа, и оттуда ударило таким смрадом, что они попятились. Фонарь в руке Саймона осветил обезьяноподобное существо, которое жалось в углу, что-то бормоча и гримасничая. Разобрать, мужчина это или женщина, было невозможно, но одиночество и ужас породили безумие. В темнице напротив прикованный к стене седобородый старик тупо смотрел перед собой — плоть, лишенная души. Однако он был жив, его угасший взгляд медленно обратился на них. Но полные муки голоса звучали за средней дверью, в которую упирался коридор.
— Саймон, — сказал Найджел, — прежде чем идти дальше, надо снять с петель дверь в подземный ход. Перегородим этот коридор и в случае неудачи будем обороняться тут, пока не подоспеет подмога. Беги со всех ног в лагерь. Крестьяне вытащат тебя из дыры. Приветствуй от меля сэра Роберта и скажи, что замок падет, если он поспешит сюда с пятьюдесятью людьми. Скажи, что мы заняли плацдарм внутри его стен. И еще передай ему, Саймон, мой совет поднять шум у ворот. Гарнизон ринется туда, а мы тем временем утвердимся у них за спиной. Беги, добрый Саймон, не теряй времени!
Но воин покачал головой.
— Сюда тебя привел я, благородный сэр, и здесь я останусь, будь что будет. Но ты сказал верно и мудро: сэра Роберта необходимо поскорее известить обо всем. Хардинг, беги во всю мочь, передай ему весть от благородного Найджела.
С большой неохотой его товарищ подчинился, и они услышали, как топот его ног и позвякивание оружия затихли в туннеле. Затем все трое направились к двери в конце коридора, намереваясь дождаться подкрепления там. Но вдруг, перекрывая стопы и всхлипы, раздался голос, полный невыразимой муки.
— Господи! — воззвал он по-английски. — Чашу воды, добрые люди, во имя Христа милосердного!
Ответом был хохот и звук тяжелого удара.
Горячая кровь бросилась Найджелу в голову, зашумела в ушах, застучала в висках. Бывают мгновения, когда пылкое сердце человека берет верх над холодным мозгом солдата. Одним прыжком он очутился у двери, вторым оказался за ней. Оба жандарма бросились за ним. Но им открылось такое зрелище, что на миг все трое от удивления и ужаса застыли на месте.
Перед ними был большой сводчатый подвал, освещенный множеством факелов. В дальнем конце в огромном очаге ревел огонь. Перед ним к трем столбам были прикованы три нагих человека таким образом, что его жгучее дыхание опаляло их, как они ни извивались. Однако расстояние было достаточным для того, чтобы избежать ожогов, все время поворачиваясь к пламени то одним боком, то другим. Поэтому они непрерывно вертелись и метались, насколько позволяли цепи, истомленные, изнывающие от такой жажды, что языки их распухли и почернели, и не могли позволить себе ни единой передышки в этой судорожной пляске.
Но еще более поразил их вид огромных бочек справа и слева, из которых и доносились стенания, услышанные Найджелом и его товарищами. В каждой сидел человек. Его голова торчала над краем, а при каждом движении раздавался плеск воды. Когда дверь распахнулась, все бледные, осунувшиеся лица повернулись к ней, и протяжные стоны сменились возгласами изумления и надежды.
В тот же миг двое тюремщиков в черной одежде, удобно расположившиеся перед огнем с кувшином вина, растерянно вскочили на ноги, ошеломленные столь нежданным вторжением. Это замешательство лишило их последнего шанса на спасение. Каменные ступеньки, поднимавшиеся к внутренней двери, находились как раз на середине между ними и тремя англичанами. Найджел бросился к этой лестнице молниеносным движением, как кот на мышь, и опередил тюремщиков шага на три. Они повернули к входу в туннель, но там их перехватили Саймон и его товарищ. Два удара мечом наотмашь, два удара кинжалом, положившие конец смертным судорогам, — и оба злодея, исполнявшие волю Мясника, остались лежать бездыханными трупами на плитах пыточного подвала.
Какие благодарения, какие ликующие возгласы срывались теперь с бледных губ! Какой огонь возродившейся надежды просиял в глубоко запавших глазах! Они чуть было не испустили громовой торжествующий клич, но вскинутые руки и настойчивый шепот Найджела призвали их к молчанию.
Он приоткрыл дверь у себя за спиной. Там вверх в темноту уходили каменные ступеньки винтовой лестницы. Сквайр прислушался. Ни звука. В замочной скважине снаружи торчал железный ключ. Он выдернул его и запер дверь изнутри, оберегая захваченный плацдарм. Теперь можно было помочь своим злополучным землякам. Несколько сильных ударов сбили оковы с трех плясунов перед огнем. С хриплым радостным криком все трое бросились к ближайшим бочкам, сунули в них головы, точно кони, и пили, пили, пили… А их спасители уже вытаскивали из бочек томившихся в них бедняг, которых бил озноб. От долгого пребывания в воде кожа их стала мертвенно-белой и дряблой. Когда с них были сбиты оковы, окостеневшие руки и ноги не слушались их, и они перекатывались по полу, стараясь добраться до Найджела и поцеловать ему руку.
В углу возле своей бочки лежал Эйлуорд, полумертвый от холода и голода. Вода с его тела растекалась по полу лужицей. Найджел подбежал к нему и приподнял его голову. На столе, за которым восседали тюремщики, все еще стоял кувшин с вином. Найджел поднес его к губам лучника, и тот сделал большой глоток.
— Эйлуорд, как ты?
— Уже получше, сквайр, много лучше. Но в жизни больше не прикоснусь к воде! Бедняга Дикон не выдержал холода. И Стивен тоже. Озноб их прикончил. А я промерз до костей. Дай я обопрусь на твою руку и доберусь до огня разогреть застывшую кровь, чтобы она опять заструилась по моим жилам.
