Месть Богов - Сергей Анатольевич Шаповалов
– Кто это? – спросил он.
– Мой брат, Аллунита, – ответил Хемиша. – Он еще жив.
– Дай мне его осмотреть, – попросил человек в длинной черной одежде.
– Тоопека, – обрадовался горец. – Ты появился так вовремя. Я только что думал о тебе.
– Я спешил сюда. Чувствовал, что понадобится моя помощь.
Лекарь осторожно повернул раненого на бок и принялся развязывать кожаные ремешки, крепившие латы. В это время подскакали «Непобедимые».
– Мы должны его забрать, – сказал один из них, указывая на тело Аллуниты. – Это наш командир. Сам великий Ашшурбалит, правитель могучей Ассирии приказал нам позаботиться о нем.
– Мне плевать на вашего правителя, – зло огрызнулся Хемиша, выпрямившись во весь рост. – Я – вождь племен хауси, которые разнесли ваших «Непобедимых», словно ястреб стаю голубей. Здесь лежит мой брат, и я его вам не отдам. Можете проваливать.
– Вас побили, так убирайтесь, – грозно проревел Одноухий Кабан. – Это наша добыча, и мы ее ни с какими шакалами делить не собираемся, особенно с такими жалкими трусами, как вы.
– Нам приказал солнцеликий Ашшурбалит доставить тело командующего корпусом «Непобедимых всадников Ашшура» Аллуниты к нему, – багровея от злости, закричал ассириец, – и мы исполним приказ любым путем. Не отдадите добром – заберем силой.
– Попробуй, собака! – прорычал Хемиша.
Барбиша, с ловкостью кошки, опять очутился на коне. Ассириец занес копье над Хемишей, но тот увернулся от удара, хотя, казалось – это невозможно. Острый наконечник срезал прядь волос с головы горца. Хемиша схватил всадника за плащ и сильным рывком сбросил его на землю. Одноухий Кабан и Барбиша бросились на ассирийцев. Четверо «Непобедимых» тут же свалились мертвыми, остальные позорно пустились наутек.
Ассириец, сброшенный с коня, вскочил на ноги и вновь замахнулся копьем. Хемиша вновь увернулся и вырвал оружие у него из рук. Затем отшвырнул копье и гневно прохрипел ему прямо в лицо:
– Ты не воин, ты – убийца!
Ассириец достал кинжал и кинулся с отчаянным криком на противника. Хемиша поймал занесенную руку, крепко сжал. Они долго стояли, напрягая мышцы. Кинжал поворачивал свое смертоносное жало то в одну сторону, то в другую. Хемиша мог свободно вспороть противнику живот мечом, но не спешил – ждал, пока у того кончатся силы. Наконец, ассириец начал слабеть. Лицо его покрылось струйками пота. Тело затряслось от чрезмерной натуги. Хемиша вырвал кинжал и ударом кулака повалил противника на землю.
– Ты не воин, – повторил он, вставая ногой ему на грудь, – ты – убийца. Я видел, как ты воткнул вот этот кинжал в спину моему брату. Так получи его обратно!
Ассириец взмолился о пощаде, закрыл лицо руками. Хемиша безжалостно размахнулся, но тут вспомнил священный закон воинов Хатти, который запрещает убивать пленных.
– Одноухий Кабан! – позвал он. – Если тебе нужен раб, забирай эту тварь и чаще угощай его плетью.
– Взамен я дам тебе отличного коня, – откликнулся Одноухий Кабан. – Только ты его береги и ни в коем случае не бей.
Тоопека закончил перевязку.
– Плохо, – сказал он подошедшему Хемише.
– Он умрет? – ужаснулся горец.
– Ему даже чудо не поможет, – с сожалением развел руками Тоопека.
– Почему Боги ко мне так не справедливы? – в отчаянии произнес Хемиша. – Не успел найти брата, как тут же его теряю.
– Тише! – Тоопека подставил ухо к самым губам Аллуниты. Тот что-то слабо шептал.
– Он хочет, чтобы его отвезли в родные горы, – объяснил лекарь.
– Конечно! – оживился Хемиша. – Сейчас прямо тронемся в путь.
– Отец, но Суппилулиума., – начал было Барбиша.
– Мне некогда, – закричал Хемиша. – Какой Суппилулиума? Не до него! Война окончена. У меня есть дела важнее праздников.
Барбиша впервые видел отца таким неуравновешенным и решил ему не мешать. Лабарне он как-нибудь объяснит отсутствие верховного вождя хауси. Он еще раз взглянул в лицо Аллуниты, такое чужое и такое родное. Но в душе юноша ощутил только жалость и сочувствие. Слишком большая попасть разделяла их, хоть и одна кровь текла в жилах. Отец – другое дело. Отец может так переживать, ведь это его брат. Барбиша вспомнил про Улию, и комок подкатил к горлу.
***
Дорогу обступили синие горы. Легким прохладным и чистым дыханием повеяло с далеких вершин. Над ущельем парили орлы, гордо расправив огромные крылья. На черных скалах стояли любопытные дикие козлы.
По дороге неторопливым шагом шли утомленные лошади. Тоопека ехал на впереди, выбирая дорогу ровнее. За ним следовали бок о бок две вьючные лошади между которых были сооружены носилки. В носилках лежало тело раненого воина. Последним ехал Хемиша. Он дремал, находясь в том состоянии, когда сновидения мешаются с реальностью. Несколько раз Хемиша открывал глаза, хватался за копье, потом удивленно смотрел по сторонам, облегченно вздыхал и опять закрывал глаза. Но вдруг ему послышалось или почудилось, что кто-то напевает знакомый мотив. Где же он слышал эту песенку: тягучую, нежную, сладкую. На душе становилось тепло и спокойно. Какая до боли знакомая мелодия. Откуда же она? Кажется, из далекого детства. Ну да! Это же колыбельная, которую ему пела мать. Он ее уже почти забыл. Колыбелька легко качается. Он сладко засыпает… Конь оступился. Хемиша вздрогнул и очнулся. Горец потрепал коня по гриве. Эх, такой сон перебил! Но колыбельную кто-то продолжил петь наяву, очень слабым, хриплым голосом. Хемиша стряхнул с себя остатки сна и приблизился к носилкам. Аллунита зачарованно глядел в ясное родное небо, где кружили вольные птицы, и напевал еле слышно. Напевал без слов; слова давно забыты. Заметив Хемишу, он замолчал и улыбнулся.
Аллунита что-то пытался ему сказать, но Хемиша не понимал ни слова по-аккадски.
– Брат, – наконец произнес Аллунита на родном языке.
Хемиша почувствовал, как на глазах наворачиваются слезы. Чтобы скрыть волнение, он, намеренно громко, заговорил:
– Скоро доедем до города. Слышишь, река шумит? Это наша река. А вон на вершине черный камень. Видишь? Это камень Еникея. Мы зимой сыпем соль на него. Священные олени приходят и лижут камень.
Аллунита нащупал у себя на груди амулет с кусочком черного камня.
– Да, это осколок оттуда, – подтвердил Хемиша.
Неописуемая детская радость отразилась на суровом лице ассирийского воина. Он, во все глаза, смотрел вокруг, стараясь, как можно больше впитать в себя незабываемые краски родной земли, стараясь больше втянуть в себя родных запахов горных цветов.
За поворотом дороги, из-за скал показались стены крепости.
– Смотри, – улыбнулся Хемиша, – наш дом, вон там, на возвышенности.
Аллунита попробовал приподнять голову, чтобы лучше рассмотреть, но вдруг жуткая боль исказила лицо. Он побледнел и беспомощно откинулся назад.
– Тоопека! – испуганно позвал Хемиша.
Лекарь слез с коня. Они вдвоем вытащили
