Заблудшие - Алексей Супруненко
— Ты кто такой? — раздалось сзади. Чижов быстро повернулся. Позади него стояла женщина в национальной украинской одежде с ведром молока в руках.
— Хозяйка, пожрать чего-нибудь не найдется?
Она внимательно осмотрела бойца.
— Сам? — последовал очередной вопрос.
— Один я. Немцев у вас нет?
— Не было, но в хату не пущу, — сразу же предупредила женщина.
— Мам! — стоял на пороге дома подросток в длинной домотканой рубахе. Его черты лица показались Чижову знакомыми.
— Иди в дом Микола, — прикрикнула на него хозяйка.
Подождешь в ближнем стожку, — кивнула украинка на лужок за сараями.
— Есть приготовлю, и сын принесет.
Красноармеец понятливо кивнул головой и нырнул в калитку. Стог приятно пах разнотравьем. Григорий поглубже забурился в скошенную траву. После сна на земле, здесь он чувствовал себя как на перине. Усталость дня дала о себе знать, и Гришка на какое-то мгновение сомкнул глаза. Проснулся от громких криков на непонятном языке. Раздвинув траву в районе лица, увидел солдат в серой форме, в металлических касках на головах, которые окружили его стог. Немецкий офицер смотрел прямо в то место, где находился красноармеец. За спиной офицера торчала мальчишечья голова. Теперь он узнал пацана. Это был мальчишка из Вишневого. Он тогда пожалел его, и вот во что вылилась его жалость. Солдаты вскинули карабины.
— Не стреляйте! Я сдаюсь! — выполз он из стога сена, подняв руки вверх. Григория обыскали и, толкая в спину, погнали в сторону хутора. Здесь за домом стоял грузовик. Как он его раньше не увидел? Получалось, что немцы уже были здесь и хозяйка просто его обманула. Его бросили на пол машины, и в ее кузов запрыгнули солдаты вермахта. Все, что мог видеть через задний борт Чижов, так это ветки деревьев в лесной просеке. Автомобиль остановился в каком-то селе, через которое по пыльной дороге тянулась колонна военнопленных. Его тоже толкнули в сторону этой человеческой реки. При виде новенького на угрюмых лицах солдат ничего не изменилось. Таких парней как Гришка, было множество. Они словно ручейки вливались в этот человеческий поток.
Вот и плен! — подумал Чижов, приноравливаясь к темпу движения колонны.
Глава 2
Шли несколько дней подряд без еды и воды, останавливаясь на короткие привалы. Конечной точкой маршрута оказался большой лагерь, обнесенный колючей проволокой и без единой постройки внутри. Фактически ночевать приходилось под открытым небом. Кого тут только не было, пехотинцы, артиллеристы, саперы, танкисты и пограничники, в общем, все рода войск. По количеству пленных можно было судить и о масштабах катастрофы, в которую попала Красная Армия. Вместе с бойцами, имеющими мало-мальское обмундирование, были и те, кто оставался в нательном белье, да еще и без сапог. Вперемежку со здоровыми мужчинами здесь находились и раненные. Их доле не позавидуешь. Никто им здесь медицинской помощи предоставлять и не собирался. Умрешь, значит умрешь. В отличие от походной колонны в лагере кормили, если это можно было назвать кормежкой. Через ограждение им бросили вареную картошку и свеклу. Красноармейцы, отталкивая друг друга падали на колени, пытаясь подобрать с земли хоть что-нибудь. Эта давка вызывала у охраны приступы хохота. Им было весело смотреть, как здоровые мужики, словно звери, бьются друг с другом за вареные овоща. Оскотиниться людям не дали несколько командиров Красной Армии, попавших в общую массу солдат. Они попытались навести порядок и под их влиянием, многие красноармейцы вспомнили, кто они есть на самом деле, и старались держать в узде и тех, кто потерял человеческий облик. Когда дисциплина была восстановлена, то немцы потеряли всякий интерес к вражеским солдатам. Так, как заняться было нечем, Чижовстал искать в общей массе своих однополчан. Первым обнаружил Федьку Игнатова. То, что тот не падет смертью храбрых в борьбе за Советскую власть, Чижов не сомневался. Такие, как Федька выживут при любой ситуации. Игнатов, как человек, после того предательства, был для него противен и он сделал вид, что не узнал своего второго номера.
— Кого ищешь, Чижов? — спросили его из массы военнопленных. Григорий присмотрелся к незнакомцам и в одном из них опознал своего старшину Саюна. Он присел рядом со знакомым бойцом.
— И ты здесь?
— А где мне еще быть? Разве что на берегу речки. Тут много наших. Мы до последнего оборону держали. Зря комбат затеял эту контратаку. Ты молодец, хорошо нас поддержал из пулемета, — похвалил старшина Чижова.
— Возле меня минометная мина упала и меня контузило. Когда очнулся, вижу, все бегут. Ну и я вместе с ними, — попытался оправдаться Григорий.
— С комбатом то, что? — хотел Гриша узнать судьбу Близнюка.
— Убили. Разве можно с винтовкой на танки идти? — грустно спросил старшина.
— Это точно. Где наши-то танки? Вон сколько здесь народа. Это, что конец? Нет больше Красной Армии? — снова возникли у Гришки вопросы.
— Не разводи панику. Это временные трудности. Красная Армия и не такое переживала, — уверенно ответил Саюн.
— И ты туда же. Не разводи панику, не разводи панику, а сказать то нечего? Кто мне объяснит, почему все так происходит? И ты не сможешь. Зато политрук меня к смертушки приговорил, как паникера и пособника врага народа. Не стал я в кулацкого мальца стрелять и оказался врагом. Своих парней проще в расход пустить, чем немца остановить, — со злостью в голосе произнес Чижов.
— Насчет расхода, я с тобой согласен. Это он перегнул палку. Кстати и лейтенантик тут тоже. Раненный, правда, — поделился информацией старшина.
— Здесь? — удивился красноармеец.
— Я от него в лесу сбежал. Он с парнями собирался к своим прорываться.
— Видать не получилось, — сожалел Саюн.
— А сбег-то почему?
— Он, ни как не мог мне простить, что я жив остался. Мне взводный, так прямо и сказал, чтобы я уходил от политрука, а иначе, мы все с ним погибнем. Как в воду смотрел, — ответил Чижов.
— И Потапов сбежал? — ухмыльнулся собеседник.
— Ушел домой. Сказал, что для него война закончена.
— Дурак. Думает отсидеться? Не получится. Война только начинается, — глубокомысленно произнес Саюн.
— Для кого начинается, а для нас уже закончилась, — вздохнул Гриша.
— Я так не думаю, — не соглашался собеседник.
— Чего тут думать? Посмотри вокруг, — с какой-то тайной обидой в голосе произнес Чижов. Дальше он больше не пошел, а остался возле старшины. Вместе с ночью пришла и гроза. Григорий любил смотреть
