Богдан Сушинский - На острие меча
— Две повозки.
— Накрой и молчи. Никто, кроме твоей команды, пока не должен знать о наших приготовлениях.
— И не будет. Онемеем.
— Но это еще не все: видишь эти покрывала? — показал на куски войлока. — Возьми десяток своих кайсаков и быстро посшивайте их по два-три вместе. При этом попробивайте посредине небольшие дыры, чтобы можно было подпирать их кольями или даже копьями. Получится неплохой навес.
— И татарские стрелы, падающие с неба, будут застревать в них. Ну, мам-люки, ну, вояки, точно не пробьет! — пританцовывая, потирал руки сотник. — Вот увидишь, князь: они до сих пор воюют так: гурьбой, кто во что горазд. А сейчас воевать надо с крокодильей хитростью. Это я тебе говорю, сотник Рахманкули-Мамлюк.
— Поэтому не суетись, а тоже думай, — терпеливо выслушал его пустословие Гяур. — На борт каждой повозки, сверху, нужно прибить по жерди и набить на них гвозди, на которые можно было бы навешивать щиты. Обрати внимание: в наших щитах проделаны боковые прорези для копьев. Из-за них удобно отстреливаться из ружей и пистолетов, не подставляя себя под стрелы.
— Вот видишь! — простодушно воскликнул сотник, словно это не князь поучал его, а он князя. — Еще одна крокодилья хитрость! А значит, еще несколько жизней казачьих спасем. Ну, князь! Ну, мам-люки!
А через час драгуны выступили в путь. Разослав в разные стороны группы своей «легкой кавалерии», составленной из мамлюков, Гяур не оставил обоз под прикрытием одной полусотни, как это делалось обычно, а повел его вместе с полком.
Верстах в двадцати от Конецполя их настиг адъютант наказного польного гетмана [36] — полковника коронного войска Кшиштинского.
— Велено передать, что орда перешла реку Савранку и нацелилась на Ямполь, — тяжело отдышался поручик, который казался таким же взмыленным, как и его конь. — Лазутчики выяснили, что она движется тремя отрядами, но все они держатся на удивление близко друг от друга. Значит, их интересует не столько грабеж сел, сколько сам Ямполь. Кроме того, из-за Днестра донесли, что по тому берегу приближается отряд турецкой конницы. Всего сотни три, но все же…
— То есть мы обязаны оказаться южнее Ямполя раньше, чем туда подступят татары. И на нас, должно быть, нацелены их правое крыло и центральный отряд, — высказал Гяур то, чем не сумел или не захотел завершить свое донесение уставший поручик.
— Именно так, господин полковник. Но где сейчас находится ваш полк?
— Он здесь. Разве не видно? Впереди только дозорные десятки.
— Полк идет вместе с обозом?! — изумился поручик.
— Это легкий обоз, и продвигаемся мы довольно быстро.
— Но зачем вам такой огромный обоз! — еще больше изумился адъютант, увидев, как по равнине, прямо по полю, движется три ряда повозок, с набитыми на них, словно на арбы, жердями из молодых акаций. — У вас столько подвод, что их хватило бы для целой армии.
— Чтобы было на чем увозить захваченную у татар добычу, — жестко отрубил Гяур. — Вы хотите еще о чем-либо спросить, господин поручик?
21
Первым с татарами столкнулся дозор из двадцати воинов, которым командовал сам Мамлюк. Как только на его пути появлялось какое-нибудь дерево, Мамлюк немедленно приказывал одному из своих разведчиков влезать на него и осматривать окрестности, зная, что с его высоты драгун заметит татарина раньше, чем тот его — с высоты своего коня.
Так оно и произошло. Выявив татарский разъезд из полусотни всадников, Мамлюк немедленно разбил отряд на две группы. Одной приказал затаиться в глубоком овраге, а сам, с другой, спешенной, залег на возвышенности, в небольшом терновнике. А посредине, на дороге, уложил своего коня с накрепко связанными крест-накрест передними и задними ногами.
Вынырнув из низины, татары с удивлением увидели брыкающуюся лошадь с перевязанной мордой и, настороженно осматриваясь, остановились. В ту же минуту драгуны Мамлюка с двух сторон ударили по ним из ружей и пистолетов. Решив, что они попали в серьезную засаду, оставшиеся в живых татары развернули коней и унеслись прочь, даже не решаясь на ходу обстреливать засевших.
Помня строгий приказ Гяура подбирать все татарские луки и колчаны, драгуны тотчас же собрали все, что им досталось, и умчались к стоящим в двух верстах от засады остальным воинам сотни.
Не прошло и получаса, как один из четверых постоянных, «кроновых», как называл их Мамлюк, дозорных, снова доложил, что теперь уже приближается до двух сотен татар.
Это тоже еще были не основные силы, а лишь дозорный отряд. Но и ему нужно было дать бой. Добравшись до места прошлой засады, татары, словно лисы, обшарили терновник, все окрестные балки и лишь тогда двинулись дальше.
Проскакав между грядой холмов, ордынцы увидели прямо перед собой широкую, простилавшуюся далеко вправо и влево, долину, посредине которой стояло несколько повозок, горели три костра и мирно паслись кони. Чуть дальше, вроде бы и охватывая какую-то часть равнины, и даже создавая видимость лагеря, но все же небрежно, вкось и вкривь, стояли еще два десятка повозок, между которыми несколько польских солдат прятались под навесами от палящего солнца.
Приметили крымчаки и разъезд драгун. Спешенные, солдаты стояли спинами к ним, о чем-то мирно беседуя, и, очевидно, не заметили их. Остальная же масса еще только собиралась создавать лагерь, наверное, готовясь здесь же и переночевать. Вон еще две повозки спускаются с горы, присоединяясь к табору.
Решив, что их не заметили, татарские разведчики подались назад, к своим. Теперь нужно было поскорее привести весь отряд и с ходу ударить по полякам, пока те не успели создать укрепленный лагерь.
Не прошло и часа, как весь чамбул уже рассыпался по гряде. Вырвавшись на равнину, командир чамбула увидел ту же картину, которую нарисовали ему дозорные. Но даже сами дозорные не обратили внимания на то, что четыре повозки, стоявшие как бы вне лагеря, уже соединены в четырехугольник, образуя маленький форт на колесах. Да и поставлены они теперь значительно ближе к основному лагерю. И что в самом лагере повозки расставлены менее хаотично. И что людей, сидящих у костров за малым лагерем, стало вдвое меньше, а костров теперь десять, они большие и составляют как бы своеобразный огненный вал.
Зато командир чамбула сразу прикинул, что солдат здесь не более полутора сотен: обозные да сотня охраны. А возы чем-то наполнены — это сразу видно. И еще Кагарли-бей, который привел этот чамбул, не без ехидства заметил про себя, что командовал обозом человек, совершенно не имеющий опыта таких походов. Лагерь, конечно же, следовало делать вон на той возвышенности, под которой они его устроили, расставив повозки по краю обрыва. Штурмовать его там — все равно, что брать приступом крепость. Во многих местах кони просто-напросто не смогли бы взобраться на холм.
