Адольф Мютцельбург - Невеста с миллионами
У дона Лотарио старик оставался довольно долго, и никто не должен был мешать им беседовать с глазу на глаз. Поэтому молодые люди отправились в тир, предназначенный, правда, только для стрельбы из пистолета; тир для ружейной стрельбы находился за пределами колонии. Здесь, в тире, были собраны все существующие типы пистолетов и револьверов, а также множество разнообразных мишеней, начиная с неподвижных и кончая движущимися — предметами, животными, птицами и человеческими фигурами, которые приводились в движение с помощью особых механизмов. Тир располагался в просторном помещении со стеклянной крышей — он служил одновременно фехтовальным и гимнастическим залом. Вскоре молодых людей охватил азарт: каждый старался превзойти остальных в меткости стрельбы и умении владеть шпагой. Альфонсо ничуть не уступал в этом Эдмону. Мистер Коннингэм тоже несколько раз поразил на лету искусно изготовленную ласточку. В фехтовании, правда, капитан Трепор явно опередил своих друзей. Физически он оказался более сильным, чем Альфонсо, и более ловким, чем мистер Коннингэм. Молодой североамериканец продемонстрировал крепость руки и хладнокровие, не раз вызывая у Эдмона возгласы одобрения.
Вообще мистер Коннингэм успел завоевать искреннюю дружбу Альфонсо и Эдмона. Трудно было представить себе более неиспорченную натуру. Хотя некоторые признаки говорили о том, что он жил в богатстве или по крайней мере в полном достатке, потребности его были весьма скромны, а широта познаний свидетельствовала, что даже в шумном, падком на развлечения Нью-Йорке он сумел найти достаточно времени для учебы.
Когда на колокольне пробило шесть — ибо в колонии существовала и церковь, расположенная непосредственно за хозяйственными постройками главной гасиенды, — молодые люди поспешили привести себя в порядок и отправились в главное здание. Дон Лотарио вышел им навстречу и пригласил в свою комнату. По всему было видно, что он чем-то встревожен.
— Друзья мои, — сказал он, — вы даже не можете представить, как я благодарен вам, что вы вырвали из рук убийц моего друга, моего второго отца, Дантеса. Бандиты жаждали его смерти, и вряд ли я ошибаюсь, предполагая, что убийцы следили за ним, так как знали в лицо, а если бы задуманное им удалось, вероятно, наведались бы и к нам в Толедо. Теперь совершенно ясно, что наше убежище уже не столь надежно и безопасно, как прежде. Мой друг Дантес придумал, как расстроить планы наших врагов. Он полагает, что нападение готовилось исключительно на него одного и с его смертью убийцы утолили бы жажду мести. Так вот, чтобы избавить нас от угрозы нападения, добиться кое-каких своих целей и самому избежать опасностей, которые подстерегали бы его и здесь, и в любом другом месте, он решил инсценировать свою смерть. Пусть все считают, что он умер от полученной сегодня раны. Он твердо верит, что все мы, кто здесь присутствует, а также мои жена и дочь сохранят эту тайну. Завтра я сообщу колонистам, что Эдмон Дантес скончался от раны и, согласно его желанию, мы перевезли его тело в его бывшие владения — на гору Желаний. Очень немногие обитатели колонии знают это место; они поверят моим словам и не станут доискиваться истины, да такие поиски, по-видимому, ничего и не дадут. Что касается нас, где бы и в каком обличье мы ни встретили Дантеса, мы узнаем его по словам: «Да здравствует Толедо!» Как только мы услышим этот пароль, можем не сомневаться, что перед нами он сам или кто-то из его близких друзей. Впрочем, мистер Коннингэм, вполне возможно, что те убийцы, что напали на нашего друга, охотились и за вами. Ведь один из них знаком с человеком, называть вам которого нет необходимости. Советую вам проявлять максимальную осторожность и прошу не оставаться наедине с незнакомыми людьми и не покидать пределов колонии. Кроме того, я договорился с Дантесом снять с вас обет молчания. Теперь вы можете рассказать моему молодому другу Эдмону де Трепору и моему сыну о вашем прошлом ровно столько, сколько сочтете нужным. Надеюсь, скоро мы сможем ничего не скрывать, но до того времени и Эдмон и мой сын будут хранить ваш рассказ в строжайшей тайне. А теперь давайте немного приободримся и пойдем к столу. Мой друг Дантес спасен — да хранит Бог также вас и всех нас!
Последовать этому совету оказалось нелегко. Мистер Коннингэм был явно поражен тем, что сказал ему дон Лотарио; Альфонсо и Эдмон тоже получили богатую пищу для размышлений. Разговор за столом шел серьезный и неизменно возвращался к теме нападения. Дон Лотарио сообщил, что послал трех индейцев, которые должны обшарить всю округу. Не были забыты и все прочие меры предосторожности. Требовалось внимательно следить за незнакомцем, что прибыл из Техаса, полностью доверять ему не следовало. Он говорил, что собирался попасть в Калифорнию, но теперь якобы предпочитает остаться в Толедо и сделаться колонистом. Так, правда, поступали многие, но в теперешних условиях приходилось быть недоверчивым. Один тайный враг, проникший в колонию, способен был причинить больше зла, нежели сотня врагов за ее пределами. Звали этого человека Антонио Йеррес. Жил он пока у самого старого из испанских колонистов. Отец поручил Альфонсо проводить своих друзей к старику испанцу и при удобном случае показать им незнакомца, который немного путался в ответах и проявлял чрезмерное любопытство, бросавшееся в глаза.
Инес сегодня еще не появлялась за столом, и донна Тереза сразу же по окончании ужина отправилась к дочери. Четверо мужчин некоторое время не расходились — перейдя на веранду, они закурили сигары. Однако хозяин дома хотел, чтобы задуманная инсценировка выглядела как можно правдоподобнее, поэтому молодые люди покинули веранду и тихо разошлись по своим комнатам.
Альфонсо и Эдмон пробыли вместе совсем недолго, когда к ним заглянул мистер Коннингэм.
— Сегодня я не могу быть один, — признался он. — Рассказы и предостережения дона Лотарио сразу напомнили мне о том, что и эта мирная долина Арипа не станет для меня прибежищем покоя. Слова вашего отца, Альфонсо, так живо пробудили во мне воспоминания о прошлом, что мне не терпится воспользоваться разрешением дона Лотарио и открыть вам свою душу. Вы согласны выслушать меня?
— Разумеется! — в один голос вскричали Эдмон и Альфонсо. — Ваш рассказ внесет окончательную ясность в наши отношения!
— Раз уж у меня не будет от вас теперь никаких тайн, — начал Коннингэм, — я сразу назову вам свое настоящее имя, которое вам, Альфонсо, должно быть известно. Меня зовут Ричард Эверетт!
— Ах! — воскликнул Альфонсо, вскакивая с места. — Как я рад познакомиться с вами! Не было ни одного письма от дяди, тети и Элизы, где не упоминалось бы ваше имя! Возвращаясь в Америку, я собирался специально проехать через Нью-Йорк, только чтобы познакомиться с вами! Но отец написал мне, что разразилась война и я вначале должен отправиться в Мексику. В то время он тоже рассчитывал на быстрое прекращение конфликта и полагал, что этим летом мне следует ехать в Нью-Йорк. Но как могло случиться… Впрочем, это нам и предстоит услышать!
