Эльвира Барякина - Белый Шанхай
Затрещал телефон, и Нина сама взяла трубку. Это был секретарь из Муниципального Совета:
— Вам пришли бумаги из Вашингтона. Можете приехать и забрать их.
У Нины перехватило дыхание. Несколько месяцев назад Стерлинг пообещал выяснить в Иммиграционном бюро, может ли она в виде исключения получить американское гражданство вне квот и не въезжая в США.
Ничего не сказав Климу, Нина села в автомобиль и велела шоферу ехать в Муниципальный Совет. От волнения у нее пересохли губы. Что ответили в Иммиграционном бюро? Дадут или не дадут гражданство?
У Стерлинга были посетители, и Нине пришлось долго ждать в приемной. Секретарь принес ей кофе и свежие газеты, но она ни на чем не могла сосредоточиться.
Гражданство! Тот, кто получает его при рождении, никогда не поймет, насколько это важно — быть человеком, на которого распространяются законы цивилизованного мира! Без этого чувствуешь себя беззащитной, как мышь, пойманная детьми: твоя личная ценность равна нулю, и что с тобой станется, зависит от игры, в которую будут играть ребятишки.
Наконец Стерлинг освободился.
— Ну, могу вас поздравить! — сказал он, выходя Нине навстречу. — Я написал кое-кому о ваших заслугах во время забастовки, и вопрос был решен положительно.
— Спасибо! — растроганно проговорила Нина.
— Есть только одно «но», — добавил Стерлинг. — Вы подали заявление на себя, на мужа и приемную дочь, однако, согласно Иммиграционному закону тысяча девятьсот двадцать четвертого года, лица китайского происхождения не имеют права на получение гражданства. Так что если вы с Климом захотите перебраться в Америку, вы не сможете взять свою китаяночку. Я сейчас еду ужинать в «Астор-Хаус» — составите мне компанию?
— Да, конечно… — отозвалась Нина.
Всю дорогу она старательно улыбалась, но на душе у нее было мерзко, будто она стала свидетелем наглого грабежа. Кому будет легче от того, что Китти останется без документов?
На Нину вдруг нахлынул приступ ненависти к Стерлингу: он даже не посочувствовал ей, как будто речь шла о болонке! Впрочем, Нина была уверена, что он и к ней относится без особого трепета. Она была нужна Стерлингу лишь для отвода глаз: по Шанхаю ходили слухи о его гомосексуальных наклонностях, и ему приходилось доказывать, что с ним «все в порядке». Нина подходила для этого как нельзя лучше: после истории с Даниэлем Бернаром у нее была репутация роковой женщины, но при этом она не требовала от Стерлинга любви и не лезла в его личную жизнь.
За ужином он болтал об американском футболе, Нина привычно поддакивала и косилась по сторонам. В ресторан «Астор-Хауса» стали захаживать разбогатевшие соотечественники: за соседним столиком сидела шумная компания агентов по недвижимости, а в другом конце зала чествовали русскую балерину.
Нина не ощущала никакой связи с этими людьми: они были от нее так же далеки, как и все остальные посетители ресторана. Как могло получиться, что она растеряла своих, но не прибилась ни к кому другому?
Сгустились сумерки, и Клим, верно, уже вовсю отмечал день рождения. Сегодняшний праздник был для него важен как символ успеха: десять лет назад, в Аргентине, Клим жил многотрудной, яркой и насыщенной жизнью любимца публики, и теперь он сумел вернуть все на круги своя. А Нина не только не поздравила его, но и уехала, сознательно желая уязвить.
Они докатились до того, что стали ежедневно доказывать друг другу: «Ты не имеешь власти надо мной и никогда не сможешь ранить меня, потому что мне нет до тебя никакого дела». Разумеется, это было не так, и маховик взаимной ненависти раскручивался все больше и больше. В конце концов они вообще перестали стесняться в средствах.
Нине оставалось только ужасаться: «Боже мой, что мы делаем?! Ведь назад пути не будет!»
Она распрощалась со Стерлингом и села в поджидавший ее автомобиль.
«Надо все-таки извиниться перед Климом и сказать, что я ездила за американскими документами, — решила Нина. — А насчет Китти мы что-нибудь придумаем: в любом законодательстве есть потайные лазейки».
3
Когда она вернулась домой, праздник был в самом разгаре. На веранде играл оркестр и кружили пары; веселые гости то и дело провозглашали тосты за здоровье Клима, но его самого нигде не было видно.
К Нине подскочил раскрасневшийся Дон Фернандо.
— Мадам танцует? — заорал он, пытаясь ее обнять.
Она вырвалась из его рук:
— Отстаньте от меня!
— Ну, как хотите. Встретите супруга, передайте, что я его обожаю!
Дон Фернандо схватил со стола бокал с шампанским, выпил залпом и побежал танцевать с какой-то барышней.
После долгих поисков и расспросов Нина обнаружила Клима за домом на скамейке, окруженной зарослями бамбука. Рядом в инвалидном кресле сидела Тамара.
Они были так увлечены разговором, что не заметили Нину, даже когда она подошла почти вплотную.
— Смысл жизни либо в творчестве, либо в заботе о ближних, — говорил Клим.
Тамара вздохнула.
— Мне и о себе-то позаботится трудно, а мое творчество вообще никому не нужно.
— Оно нужно вам — ваши собственные потребности тоже считаются! Когда человек из праха создает что-то хорошее, у него вырастают крылья: он делает этот мир лучше и становится… соавтором Бога, если хотите.
Клим и Тамара были едва знакомы, но она поверяла ему сокровенные мысли и признавалась, что вот уже несколько лет не понимает, зачем живет на свете. А он, вместо того, чтобы веселиться с гостями, участливо слушал ее.
— Приезжайте ко мне на радиостанцию, — предложил Клим. — У вас приятный голос, а на акцент не обращайте внимания — такие мелочи смущают только мистера Стерлинга и его подпевал. Радио — демократичная штука, так что нам на них плевать.
Нина невольно сжалась: под «подпевалой» Клим подразумевал ее — кого же еще? Он был готов спасать кого угодно — даже женщину, из-за которой погибла его дочь, а на долю Нины у него не оставалось ничего, кроме колкостей.
Пакет с документами выскользнул из ее пальцев и упал под скамейку.
Клим обернулся:
— Тебе чего?
Нина торопливо собрала разлетевшиеся бумаги.
— Мне… вернее, нам с тобой дали американское гражданство.
— Поздравляю! — воскликнула Тамара.
Но Клим нисколько не обрадовался.
— Надеюсь, ты благополучно доберешься до Америки. О нас с Китти можешь не беспокоиться.
Нина онемела. Для Клима лучшим подарком был ее отъезд, и он, ничуть не стесняясь, заявил об этом в присутствии Тамары.
4
