Жеральд Мессадье - Сен-Жермен: Человек, не желавший умирать. Том 1. Маска из ниоткуда
— Do you speak English?[52] — спросил всадник с высоты своего бархатного седла, украшенного золочеными узорами.
Себастьян сначала изумился, потом возликовал.
— Да, — ответил он на том же языке. — Кто вы?
— Я Ассад Зафрульдин, — объявил всадник таким тоном, каким во Франции мог бы сказать, что он принц Конде. — Мои люди сообщили мне о заблудившихся чужестранцах. Правда, они не поняли, на каком языке вы говорите. Сказали только, что вы светлокожи и одеты по-туркменски.
Откуда этот вельможа знает английский язык? Себастьян решил приберечь вопрос на потом.
Тем временем вокруг собралась небольшая толпа. Себастьян нашел, что господин Зафрульдин поступил бы учтивее, сойдя с коня для продолжения беседы. Высокомерие всадника уже начинало его раздражать. Но в конце концов, это было единственное человеческое существо, которое могло оказать им содействие, так что Себастьян придержал язык.
— Кто вы? — спросил всадник резко.
— Я граф де Сен-Жермен, а это мои спутники — князь Александр Полиболос и наш проводник Исмет Солиманов.
— Граф — это ведь титул знатного человека, верно? — спросил Зафрульдин.
— Так и есть.
— В какой стране? — продолжал вельможа.
— В данном случае во Франции.
— А юноша — князь?
— Да.
— В какой стране?
— В Греции, — ответил Себастьян, решив в итоге, что его собеседник скорее забавен.
У всадника было энергичное, довольно красивое, хоть и грубо отесанное лицо — столь же грубо, как и его манеры.
— Приехали из Самарканда?
— Нет.
— Значит, из Бухары?
— Тоже нет.
— Так вы не купцы? — удивился Зафрульдин.
— Нет, — ответил Себастьян несколько сухо. Убедившись, что имеет дело не с какими-нибудь людишками низкого звания, Зафрульдин щелкнул пальцами, и двое из его людей бросились к нему, чтобы помочь спуститься с коня.
— Откуда же вы держите путь?
— Из Мазар-эль-Шарифа.
Зафрульдин опешил:
— И вы одни прошли через долину? Да вы же храбрецы! Стерегущие ее племена не слишком-то приветливы.
Себастьян удержался от замечаний об оказанном им гостеприимстве и, повинуясь инстинкту, не стал уточнять, что их сопровождали русские солдаты.
— Могу я вас спросить, что вы собираетесь делать в Пушапуре? — осведомился Зафрульдин.
Чтобы учинить полицейский допрос, этот человек наверняка должен был располагать полномочиями.
— У нас здесь назначена встреча с посланцем царя Холькара, но мы задержались в пути на несколько недель и недоумевали, как ему сообщить о нашем прибытии. Однако тут любезно появились вы, — добавил Себастьян с оттенком иронии.
Услышав про царя Холькара, Зафрульдин оживился. Потом, бросив на своего собеседника испытующий взгляд, заявил:
— Я советник правителя Пушапура Тарик-хана Хаттака. Быть может, я смогу вам помочь найти посланца, с которым вы разминулись. Но если вы окажете мне честь последовать за мной, я бы уже сейчас был спокоен, что вы разместитесь достойным образом.
Себастьян кивнул. В других обстоятельствах он отнес бы это великодушное предложение на счет обычного восточного гостеприимства, но сейчас интуиция подсказывала иное: в сущности, этот человек брал его со спутниками в плен. Такой вельможа не побеспокоился бы лично прибыть с десятью вооруженными стражниками только потому, что ему донесли о каких-то заблудившихся чужестранцах. Подлинный мотив прибытия Зафрульдина — подозрительность. И десять стражников предназначались для их ареста, а может (кто знает?), и немедленной казни на месте в том случае, если бы ответы чужаков ему не понравились.
Похоже, эта страна живет в тревоге. Но почему? Себастьян нахмурился.
Через несколько мгновений он, Александр и Солиманов сели в свои седла, правда без помощи стражников. Этой чести гостеприимец им не оказал. По его отрывистому приказу кортеж тронулся в путь; они ехали шагом, удаляясь от базара и проезжая мимо садов, простиравшихся на запад. Сады казались просторнее, чем те, что путешественники уже видели, и их было больше. Цветущие фруктовые деревья источали благоухание и роняли лепестки под сенью столетних сикомор. Павлины чванливо влачили свои хвосты по лужайкам, не менее горделивые лебеди скользили по глади прудов, заросших водяными лилиями.
Разительный контраст с бесплодными областями, которые путешественники недавно покинули. Они приблизились к комплексу зданий, размерами не уступавшему целому городу. Может, это и есть дворец правителя, имя которого Себастьян не смог запомнить? Доступ в сады охраняли стражники, до зубов вооруженные копьями, кривыми саблями и мушкетами; завидев Зафрульдина, они кланялись ему до земли.
Прибыв к большому зданию, окруженному галереей и стоящему в стороне от роскошной постройки с четырьмя высокими башнями, наверняка дворца правителя, вельможа рявкнул, отдав какой-то приказ. Налетела туча слуг, чтобы помочь ему спешиться; на сей раз такую же честь оказали и его гостям. Другие занялись поклажей, повели лошадей в конюшню.
— Хочу надеяться, что эти покои подойдут вам, — сказал Зафрульдин. — Если угодно, я увижусь с вами через два часа, — добавил он, взглянув на большие карманные часы в золотом корпусе.
Себастьян поклонился со всем возможным изящетвом. Прием вполне мог сравниться с тем, что некогда строил ему Байрак-паша. Наличие стражи подтверждало его догадку: путешественники стали в некотором роде пленниками.
Теперь оставалось устроиться в отведенном им доме. По правде сказать, уважение Себастьяна к Засыпкину и Банати резко пошатнулось. Оба втянули его в плохо задуманную и еще хуже подготовленную экспедицию. Это отразилось и на его верности делу. Но Себастьян решил, что глупо или, по крайней мере, преждевременно выходить из игры сейчас, после стольких злоключений и долгих дней без воды. Прежде всего следовало узнать, каковы ставки.
Он чувствовал, что, сам того не ведая, угодил в ловушку — в некий лабиринт, выхода из которого не знал.
Вдруг из этих тактических рассуждений вынырнула мысль: до сих пор он имел дело только с прислужниками власти, со всеми этими стенхоупами, лобковицами, бель-илями, засыпкиными, банати и прочими. Но никогда с их хозяевами — королями.
Однако впредь Себастьян хотел вести дела именно с королями. Только так он сможет взять реванш. Но какой? — спрашивал он себя, стоя на террасе отведенного ему дома.
Александр молча наблюдал за отцом. О чем догадывался этот юноша?
— Вы заговорите со мной когда-нибудь, отец?
Себастьян смутился.
— Вы считаете, что я слишком неразговорчив?
