Герои и битвы. Военно-историческая хрестоматия. История подвигов, побед и поражений - Константин Константинович Абаза
Говорят, что он пристал к русским, пока не наткнулся на свой уцелевший взвод. Карл тотчас его схватил и бросился в атаку. И эта горсть была изрублена. Король остался без лошади, но когда рядом с ним упал адъютант, он вскочил на его лошадь и продолжал рубиться. Если бы не подскочил майор Линд, его, наверное, убили. Фельдмаршал подвел сильное подкрепление, наши стали отступать, шведы тоже осадили лошадей. Насчитали, что король собственноручно свалил 12 драгун.
При переходе через Днепр перед королем лежали три дороги: одна вела на Петербург, другая – на Москву, третья – на Украину. Карл повернул на Украину, но не потому, что так именно следовало, а чтобы не подумали, что он отступает к своим границам. Этот поход его и погубил. Карл вел свое войско через нынешнюю Черниговскую губернию. Только одни шведы в целой Европе могли вынести трудности такого пути. Они шли через непроходимые леса, болота, часто по пояс в воде, без хлеба, без соли. Солдаты раздавливали между камнями зерна ржи, которую находили на полях; вместо соли сыпали селитру, умирающим не давали причастия, за неимением вина. Шведы столько натерпелись, что говорили между собой, что у них только три лекарства: водка, чеснок и смерть. Армию спасли от голода несколько гуртов исхудалого скота, который гнали сзади. Во время этого похода в тылу у короля был разбит вспомогательный корпус генерала Левенгаупта. Он вез большой транспорт боевых припасов, провизии, амуниции, артиллерию и все это потерял под Лесным, недалеко от Пропойска, а Карл не хотел его подождать каких-нибудь 5 дней.
Маленькое шведское войско, отрезанное от родины, окружено сильным неприятелем, погибало в Украине от голода и холода. Зима в том году была лютая: птицы замерзали на лету. Когда король переводил главную квартиру из Гадяча в Ромны, эти города в нынешней Полтавской губернии, то всадники замерзали на лошадях, пехотинцы примерзали к деревьям или к телегам, кто где останавливался. Все городские дома наполнились больными и замерзшими; для здоровых не осталось места, и они отогревались на улицах, пока не замерзали сами. К весне 1709 года осталось немного больше половины того, что выступило против русского царя. Солдаты голодали, они требовали хлеба или смерти. За кружку водки платили до 10 талеров, пороха оставалось мало, да и тот подмок; его сушили и все-таки пули не летели далее 30 шагов. Старые и привычные генералы понурили головы, войско роптало. Король рассчитывал, что к нему придут на помощь поляки и турки, но турецкий султан прислал сказать, что он не хочет нарушать мира, польский король еще меньше думал о шведах. Король осадил Полтаву. Во время этой осады он подъехал как-то ночью осмотреть русский лагерь и наткнулся на казачий пикет, сидевший у огня. Карл не вытерпел, слез с лошади и выстрелил; один казак был убит, другие схватили ружья и сделали вдогонку залп. Пуля засела королю в ногу, но он не показал даже виду, что ранен. Однако, когда началось воспаление, пришлось разрезать сапог, вынимать осколки костей и делать глубокие надрезы. «Режьте, режьте! – говорил король хирургу: – живее режьте, ничего!», и все время не спускал глаз с ножа, сам и ногу подставлял. Несколько дней король пролежал в постели, а тут наступал день Полтавской битвы. Войско русского царя уже было на правом берегу Ворсклы, оно готовилось принять бой, которого до сих пор избегало. Шведские солдаты тоже жаждали сражения: они так настрадались, что смерть в бою была для них лучшим, желанным концом. Как и в былые годы, они бросились в атаку на русские редуты, но встретили уже не тех защитников, какие были 9 лет назад, под Нарвой. Это было грозное войско, привыкшее к бою, предводимое искусной рукой державного вождя… Король сдал начальству фельдмаршалу Реншильду, хотя сам вмешивался и отменял приказания своих же генералов. Шведская армия была лишена души. Она привыкла видеть своего короля впереди, а его носили на качалке. Пушечное ядро разбило в дребезги качалку, носильщики были убиты, короля посадили на лошадь и поспешно увезли в лагерь. Открылось кровотечение, пока перевязывали рану, пришло известие, что сражение кончено и что его старые соратники в плену. «В плену, в плену между русскими? О, тогда лучше умереть между турками!
Вперед!» Вечером того же дня остатки войска двинулись к Днепру; короля везли в коляске. Едва шведы успели достигнуть Днепра, как тут их настиг Меншиков с драгунами. Шведские генералы сдали все, что уцелело от полтавского погрома, и королю пришлось бежать дальше. Запорожцы поставили его коляску на две связанные вместе лодки, переправили на правый берег и повезли его через свои зимовники по палящей, безводной степи. И теперь еще сохранились названия урочищ «Шведская Балка», «Шведская Могила», где шведы останавливались для отдыха. Много их осталось тогда умирать в степи голодной смертью. Наконец, шведы увидели реку Буг. Пока добыли от очаковского паши разрешение перейти турецкую границу, пока собирали на берегу лодки, опять явились русские драгуны: 900 шведов остались в плену, остальные 500, со своим королем, успели отплыть. Вот все, что уцелело от превосходной боевой армии, лучшей во всей Европе.
С почетом встретили турки дорогого гостя и проводили его до Бендер, где отвели помещение и, по приказанию султана, стали отпускать шведам полное содержание. Со всех сторон собирались к Карлу его солдаты, разбежавшиеся после Полтавского боя, приходили поляки, казаки – всех набралось тысяч до двух. Надоело королю жить в крепости, он приказал разбить на берегу Днестра лагерь; солдаты выкопали себе землянки, для короля построили домик и все место обнесли валом, так что из лагеря вышел целый городок, укрепленный по всем правилам боевого искусства. Король зажил здесь привольно, как бы в своем государстве: скакал верхом, учил солдат, играл в шахматы. А деньги, которые получал от султана, сыпал направо и налево, главным же образом старался подкупить турецких министров, натравить их против русских Теперь у короля была одна мысль: как бы отомстить Петру за Полтавское поражение? Больше он не думал ни о чем. При нем находился знатный поляк Понятовский, который взялся за это дело. Он уехал в Цареград, оделся по-турецки, выучился говорить на турецком языке и вошел в дружбу с пашами. Султан подарил ему тысячу червонцев, а великий визирь как-то ему сказал: «Одну руку дам я вашему королю, в другую
