Поль Феваль - Горбун
Как то, будто между делом, я спросила у Жана Мари:
– Что за книгу читает этот молодой человек на скамейке в саду?
– О, это трудно узнать, мадемуазель Аврора. Маркиз де Шаверни читает много и быстро. Каждый день у него новая книга.
– Почему ты решил, что это Шаверни?
– А это как раз совсем нетрудно. Ведь его знает весь Мадрид.
Итак, сомнения отпали. Белобрысый книголюб был маркизом де Шаверни».
«Однажды, когда я сидела у окна, ветер взъерошил створки моих жалюзи, и он меня заметил. Он продолжал читать, но взгляд его теперь то и дело отрывался от страницы и вопросительно устремлялся к окнам моей комнаты. Не знаю, как он вел себя в других местах, но в саду был сущим ангелом. Внезапно положив книгу на скамейку, он сорвал с грядки красную розу и бросил ее через ограду стеблем вперед, как копье, в мою сторону. Цветок упал у самого окна. В другой день я увидела из окна, как он идет по улице, неся сарбакан. Остановившись шагах в десяти от нашего дома и прицелившись, он очень ловко пустил стрелу. Пройдя сквозь щель между плоскими ребрами жалюзи, стрела упала на кровать. К хвосту была привязана записка. В ней говорилось, что он желает меня взять в жены, что готов за мной идти на край света, хоть в пекло, и что он ждет моего ответа. Он стоял у садовой ограды, щуря большие глаза и глядя с мольбой на мое окно.
Не скрою, дорогая матушка, мне стоило большого труда удержаться от того, чтобы бросить ему ответную записку. Однако запрет Анри оказался сильнее. Прижавшись к стене, я затаилась, чтобы Шаверни меня не видел. Маленький маркиз ждал очень долго и, наконец, утирая глаза, ушел. Он плакал! Бедный мальчик! Сердце мое сжалось. Но я выстояла.
Вечером того же дня в ожидании Анри я поднялась по винтовой лестнице на верхний ярус мавританской башни, пристроенной к нашему дому, и вышла на балкон.
Балкон выходил на перекресток большой улицы и узкого тенистого переулка. Сегодня Анри что то задерживался. Вдруг в темном переулке послышались негромкие мужские голоса. Я посмотрела в ту сторону и у стены противоположного дома сразу узнала Анри и маленького маркиза. Их поначалу спокойная беседа с каждой секундой становилась взнервленнее. Разгоралась ссора.
– Известно ли вам, с кем вы говорите, мой друг? – гордо взметнув подбородок, произнес Шаверни. – я кузен мсьё принца де Гонзаго.
При этих словах шпага Анри, словно по команде взметнулась из ножен. Шаверни тоже обнажил свой клинок и храбро стал в позу защиты. Назревавшая схватка мне показалась настолько нелепой, (силы были явно не равны), что я закричала:
– Анри! Анри! Опомнитесь! Перед вами мальчик!
Анри тут же опустил шпагу. Шаверни сделал то же. Прежде чем уйти маленький маркиз, помахав мне рукой, сказал:
– Надеюсь, мы еще с вами встретимся, синьорита!
Когда мгновение спустя Анри вошел в дом, я с трудом его узнала, – так внезапная тревога исказила его лицо. Он долго молча мерил шагами комнату.
– Аврора, – произнес он, наконец, срывающимся от волнения голосом. – Я вам не отец.
Это уже было мне известно, и я с нетерпением ждала, что он скажет дальше. Но он замолчал и вновь принялся ходить взад вперед, время от времени утирая лоб жабо своего рукава.
– Вы что-то хотели мне сказать? – мягко напомнила я.
Вместо ответа он вдруг задал вопрос.
– Вы знакомы с этим молодым господином?
– Нет, мой друг, не знакома, – отвечая, я, должно быть, покраснела, тем не менее, сказала правду.
Анри опять немного помолчал, потом сказал:
– Аврора, я ведь просил вас не открывать жалюзи, – и затем не без горечи прибавил, – поймите, это нужно не мне, это нужно вам.
Его последнее замечание меня рассердило.
– Разве я совершила какое-нибудь преступление, что постоянно должна от кого то или от чего-то скрываться?
Я поняла, что мои слова больно задели Анри. Закрыв лицо руками, он простонал:
– О о! Разумеется, рано или поздно это должно было произойти! Как мне теперь жить? Господи Всемогущий! Сжалься надо мной!
Я не поняла, что так взволновало моего друга, но, заметив, что причинила ему боль, расплакалась.
– Анри, единственный мой друг и защитник! Простите меня! Простите!
– Вы ни в чем передо мной не виноваты, Аврора. Мне нечего вам прощать.
– Я чувствую, что причинила вам боль. Хотя сама не понимаю, чем.
Он перестал расхаживать и еще раз пристально на меня посмотрел.
– Но что же. Пора!
Он принял, какое-то решение и, не спуская с меня глаз, медленно опустился на стул.
– Аврора, – сказал он. – У меня нет никаких стремлений на свете, кроме того, чтобы вы были счастливы. Скажите мне совершенно откровенно. Вы огорчились бы, если бы нам пришлось покинуть Мадрид?
– Вместе с вами?
– Вместе со мной.
– Всюду, куда вы пожелаете, мой друг, – убежденно ответила я, глядя ему в глаза, – я с радостью пойду за вами.
Он поцеловал мне руку.
– Но…, – он замялся. – Этот молодой человек?
Я, улыбаясь, прикоснулась ладонью к его губам.
– Прошу вас, мой друг, не надо об этом. Если вам угодно, я готова отсюда уехать.
В глазах Анри появились слезы, он еще раз поцеловал мне руку и, по-отечески увещевая прибавил:
– Если не возражаете, Аврора, то отправимся сегодня вечером.
– И конечно это опять нужно мне, а не вам? – не смогла я скрыть своей досады.
– Именно вам, Аврора. Отнюдь не мне, – ответил он с неожиданной строгостью и вышел. Я плакала.
– О, Господи! – думала я. – Он меня не любит и не полюбит никогда! Но он заботится обо мне, как о родной дочери… Нет. Я не права. Все-таки он меня любит. Но любит не ради себя, а ради меня самое. В его чувстве нет эгоизма. Как это ужасно! Я, наверное, умру молодой.
Отправление было назначено на десять часов вечера. Через час после нашего объяснения Анри доставил к нашему крыльцу запряженную парой пегих жеребцов большую закрытую карету. Для нашего сопровождения он вошел четырех слуг – форейторов. Анри уже был весьма состоятельным господином.
Мы отъезжали вчетвером: я, Анри, мадам Франсуаза и ее внук Жан Мари.
Пока я собирала вещи и раскладывала их по чемоданам, в дворцом саду зажглись фонари. Принц Гонзаго сегодня устраивал бал. Мы тронулись под первые аккорды оркестра. Музыка играла так изящно, так радостно. А у меня на душе было не весело. Наклонившись ко мне, Анри, чуть повысив голос, чтобы перекричать оркестр, спросил:
– О чем вы грустите, Аврора?
– О моем друге, о том Анри, которого я знала прежде, и немного о моей подруге Флоре».
«Наш маршрут Анри тщательно спланировал заранее. Первый этап шел по прямой до Сарагоссы. Оттуда к французской границе, там через Пиренеи мимо Венаска предполагалось спуститься в Луронскую долину, что лежит во Франции между границей с Люксембургом и курортом Баньер де Лушон. В Луронской долине Анри намеревался посетить один старинный замок, затем планировал возвратиться в небольшой порт Байонну, оттуда на корабле отправиться в Бельгию в портовый город Остенде и лишь потом посуху добраться до Парижа».
