Глава семьи Пембертон - Юлия Арниева
— Угу, — согласилась девушка и, обернувшись ко мне, обеспокоенно спросила, — ты как?
— Хорошо, — промолвила, только сейчас осознав, что Кэтрин и Брайн своими шутливым спором всего на всего отвлекали меня от тягостных мыслей, и я с благодарной улыбкой добавила, — спасибо.
— Ооо, уже возвращается и не один, — удивлённо воскликнула подруга, чуть вытянув шею, чтобы заглянуть через забор, — думаю это и есть мсье Филип и, по-моему, он рад тебя видеть.
— Да? — недоверчиво протянула, с родственниками у меня как-то не складывалось, я затаив дыхание, внимательно следила за воротами.
Кэтрин оказалась права. Со двора поместья первым вышел мужчина лет пятидесяти на вид, он, не задерживаясь ни на секунду, устремился именно ко мне, на ходу радостно прокричав:
— Алекс! Это и правда ты! Дай я на тебя посмотрю! Я думал ты ещё совсем кроха!
— Добрый день, мсье Филип, — растерянно пробормотала, не ожидая такой бурной встречи от родственника, я вышла из автомобиля и была тут же стиснута в удушающие объятия.
— Дядя Филип, если ты, конечно, не против!
— Дядя, — просипела, освобождаясь от крепких объятий худощавого мужчины и натянуто улыбнувшись, произнесла, — мадемуазель Кэтрин Марлоу — моя подруга и мсье…
— Брайн Стафансон, молодой человек уже представился, — с приветливой улыбкой проговорил дядюшка, — прошу простить мою неучтивость, мадемуазель Кэтрин. Оу… идёмте скорее в дом, там уже, наверное, всё семейство извелось от нетерпения.
— Ну вот, этот вроде нормальный, — прошептала прямо мне в ухо Кэтрин, стоило дядюшке рвануть к дому, едва слышно спросила, — а ты, что скажешь Брайн?
— Пока не ясно, — коротко ответил мужчина, следуя за впереди идущем мсье Филипом, который то и дело на нас оглядывался и что-то радостно и непонятно выкрикивал.
Семья Уолсон нас встретила в холле, родни оказалось неожиданно много. Высокая, худощавая дама с доброжелательной улыбкой лет пятидесяти, чуть поддавшись вперёд, первой меня поприветствовала. Рядом с ней стояла застенчиво улыбаясь девочка семи лет и мальчишка с копной рыжих волос лет пяти. Дальше темноволосый мужчина за тридцать и женщина чуть младше с рыжими как пламя волосами. Снова пара — мужчина немногим старше меня и светленькая девушка судя по круглому животику на последнем месяце беременности. Недалеко от выстроенных в ряд семейства Уолсон, возле дивана замер высокий, крепкого телосложения мужчина, он выбивался своими резкими чертами лица от остальных, но судя по ласковой улыбке и он был рад меня видеть.
— Позвольте вам представить мадемуазель Александра Пембертон, — заговорил дядя Филип, легонько подталкивая меня в спину, чтобы я подошла ближе к родне, — мадемуазель Кэтрин Марлоу и мсье Брайн Стафансон. Это моя супруга мадам Херби, наши внуки Дорис и Барри, старший сын Стив Уолсон…
— Приятно познакомиться, — произнесла, мысленно повторив имена многочисленных родственников, которых только что закончил перечислять мсье Филип. Я повернулась к стоящему в стороне мужчине, ожидая, когда дядя представит мне и его, но дядюшка вдруг замялся и только после едва заметного кивка незнакомца, проговорил:
— Оливер Уолсон — твой дядя.
— Рада встречи, мсье Оливер, — как можно доброжелательней улыбнулась, судорожно копаясь в своей голове, разыскивая это имя. Но, видимо, мыслительный процесс отразился на моём лице или мужчина знал больше чем я, он, улыбнувшись, проговорил:
— Мисс Александра не пытайтесь меня вспомнить, моя мать до своего смертного часа скрывала моё существование. Я плод её греховной любви и жил далеко от Грейтауна, не ведая, что у меня есть братья, впрочем, и они обо мне узнали, только когда им зачитали завещание.
— Эээ… мадам Беатрис не устаёт меня удивлять, — с тихим смешком вырвалось у меня, но моя бестактность ничуть не смутила семейство Уолсон и тем более нового дядюшку. Наоборот, они вдруг разом все заулыбались и с явным облегчением загомонили…
Глава 57
— Наша мать была авторитарным человеком. Она не терпела неповиновения, требовала в точности исполнять её приказы, была излишне строгой, неласковой, а порой очень жёсткой. Отец умер, когда мне было всего три года, Элеонор и Севарду немногим больше. Он оставил нам заложенный дом и долги, — тяжело вздохнув, заговорил дядя Филип, когда праздничный обед по случаю дня рождения Дорис закончился и детей увели играть на улицу. А Брайн и Кэтрин, ободряюще мне кивнув, присоединились к моим братьям и их жёнам в гостиной. Я же, мсье Оливер и дядя Филип уединились в кабинете и после ничего не значащих фраз о погоде, холодном лете и дождливой осени, которая сгубила поля, наконец заговорили о важном для меня.
— Это сейчас я понимаю, как ей было сложно выжить одной с тремя детьми и долгами. Она не только закрыла все обязательства, оставленные нам в наследство отцом, но и вернула былую славу семье Уилсон. Больше пяти лет назад я оказался в непростой ситуации, но у меня была Херби — она меня поддерживала и помогала по мере своих сил. А ещё меня очень выручил твой отец, ссудив необходимую сумму, чтобы я мог выправить свои дела, и Майрон не требовал их вернуть. Когда я восстановил бизнес и собрал нужную сумму… твой отец не ответил ни на одно моё письмо.
— Почему?
— Я только неделю назад узнал, что ваш дом и все они… сгорели, — глухим голосом проговорил дядя Филип, с сочувствием и жалостью на меня посмотрев, — мы практически не общаемся с Севардом. Видимся редко и обычно на мероприятиях, куда нас обоих пригласили. От «доброжелателей» я узнал, что его сына посадили, а Севарда отправили на принудительное лечение. В лечебнице я и выяснил, что Элеонор, Майрон и дети погибли, а единственная племянница приезжала в Вирданию, но мой жалкий братец решил нажиться за её счёт.
— Да, знакомство с мсье Севардом у нас не сложилось, — с тихой усмешкой проговорила, невольно передёрнув плечами от неприятных воспоминаний.
— Я знаю, что на тебя напали… о чём они вообще думали⁈ Севард, по-моему, окончательно спятил, решившись на такое! — сердито воскликнул мужчина и, залпом осушив бокал, с горькой ухмылкой добавил, — Оливера он обозвал ублюдком и обвинил его в воровстве.
— В воровстве?
— Я лишил его части наследства, — пояснил мужчина старше меня лет на пятнадцать. Своими резкими чертами лица он был
