Казаки. Донцы, уральцы, кубанцы, терцы. Очерки из истории стародавнего казацкого быта в общедоступном изложении - Константин Константинович Абаза
С берега их заметили: около полутораста персиян выехало на верную добычу. Лейтенант Епанчин пересел с двумя матросами в лодку, посадив еще 4-х купцов, и отплыл с ними к стоявшему невдалеке нашему боту, а казакам приказал спасаться, как знают. Черноморцы не испугались, несмотря на то, что все армяне, бывшие в киржиме, залезли под палубу. Первым долгом они выбрали за старшего Игната Сову. Когда персияне выкинули на своих лодках красный флаг, Сова приказал распоясать одного армянина и поднять его пояс, также красного цвета. Персияне ответили градом пуль; казаки со своей стороны ударили из ружей, «с уговором: без промаху», причем уложили всех персидских старшин, потом стали выбивать «пидстарших панкив». Персияне сразу притихли, многие со страху попрятались за борт. Так, не солоно хлебавши, повернули они к берегу. «Еще казацкая слава не сгинула, – писал Головатый, – если 8 человек могли дать почувствовать персиянам, що в черноморцив за сила!»
Вскоре казаки потеряли этого любимого ими вождя, главного печальника о своих нуждах: Антон Андреевич Головатый умер в начале 1797 года. Почти в то же время все Черноморье оплакивало кончину своей благодетельницы императрицы Екатерины, до конца жизни благоволившей к войску «верных» казаков. Вслед за ней сошел в могилу и братолюбивый отец черноморской семьи, Захар Алексеевич Чепега. Несмотря на генеральский чин, он оставался верен обычаям старины, соблюдал в одежде, в обычаях ту же простоту, которой держались старые запорожцы. После Чепеги атаманы назначались уже не по выбору войска, а Высочайшей властью. Тогда же вместо прежнего войскового управления была учреждена Войсковая канцелярия, в которой, кроме атамана и старшин, должны были заседать особые лица по назначению Государя.
В тяжелую годину Отечественной войны черноморцы не отстали от других областей государства. Войсковая казна отправила 100 тысяч рублей, да более 14 тысяч было собрано доброхотных даяний. Кроме того, в конце 1811 года, выступила в поход гвардейская сотня, сформированная по Высочайшему повелению. При переходе наших войск через границу эта сотня состояла все время при особе Государя Императора, она участвовала в знаменитой атаке французской конницы под Лейпцигом. 4-й конный полк участвовал в партизанских действиях под начальством князя Кудашева и атамана донцов Платова. Когда под городком Цейцом французы укрепили высоты своими батареями, князь Кудашев, действием артиллерии, заставил их сняться с позиции. Едва французы тронулись, конница помчалась в атаку, впереди ее неслись черноморцы. Они первые ворвались в городок, спешились и пошли штурмовать фабричные постройки, откуда висевший неприятель открыл ружейный огонь. Казаки вместе с гусарами выбили французов, причем взяли в плен 36 офицеров, 1400 солдат, отбили знамена, 5 пушек. По возвращения из Силезии черноморский полк отправился на родину, а гвардейская сотня вступала, в числе прочих войск, в столицу Франции.
По примеру своего отца Павла Петровича и державного брата Александра Павловича, покойный император Николай Павлович также благоволил к войску Черноморскому. Как уже известно, он поставил во главе всех казацких сил, а силы эти нынче не малые: 200 тысяч слишком, – своего старшого сына и Наследника Престола. Наказному атаману Безкровному удалось отнять под Анапой, в числе прочего оружия, богатейшую турецкую саблю, которая была отправлена Его Высочеству. В осаде этой крепости участвовало 4 черноморских полка, получивших знамена с надписью «За отличие при взятии крепости Анапы 12 июня 1828 года». Многие из участников, уже старыми казаками, с длинными седыми усами, через 26 лет явились в рядах пластунских батальонов на защиту Севастополя[14]. В том же, двадцать восьмом году, с открытием военных действий на берегах Дуная откликнулись братья черноморцев, бывшие сечевики.
Надо припомнить, что после разгрома Сечи часть запорожцев ушла в Турцию, где получила в дар землю и основала так называемую Задунайскую Сечь. Хотя они жили безбедно, пользуясь хорошими угодьями и большими рыбными ловлями на Дунаевце, но тоска по родине, измена христианскому знамени, грызла сердце казацкое, смущала душу христианскую, привыкшую видеть в мусульманах врагов своей веры и Отчизны. Однако число запорожцев не уменьшалось, потому что их курени быстро пополнялись беглецами из Руси, особенно крепостными. Вся «запорожская регула», забытая на берегах Кубани, здесь соблюдалась во всей строгости: женатый никак не мог попасть в войско, разве обманом. Так и сделал Осип Михайлов Гладкий, покинувший на родине, в Золотоношском уезде, жену и четырех детей. В числе прочих запорожцев он усмирял сроков, восставших против турок, а за год до объявления войны русским избран кошевым.
По обычаю, султан утвердил это избрание особым фирманом. Как только обозначилось, что турки готовятся к войне, кошевой распустил слух, что запорожцев не оставят на месте военных действий, а выселят в Египет; потом, в тайне, стал склонять к переходу в Россию сначала куренных атаманов, наконец, и остальное товарищество. Большинство было согласно, но люди, за которыми на совести оставался какой-нибудь грех, а также беглые помещичьи крестьяне или бывшие военные поселяне наотрез отказались, потому что боялись держать ответ. Тогда на сходке кошевой смело объявил, что все вины будут им отпущены. В этом он был обнадежен письмом измаильского градоначальника генерала Тучкова. В величайшей поспешности запорожцы разобрали свою походную церковь, уложили ее в лодки, и, покинув большую часть имущества, вышли Дунаевцем в море, затем через Килийское гирло поднялись к крепости Измаилу. Представленные Государю Императору, запорожцы поверглись к стопам Его Величества, находившегося в ту пору при своей армии. Государь, приняв от кошевого грамоты и регалии, жалованные турецкими султанами, произнес следующие достопамятные слова: «Бог вас простит, Отчизна прощает, и я прощаю. Я знаю, что вы за люди!».
