Жонглёр - Андрей Борисович Батуханов
Англичане, как по расписанию, обозначались вялыми артиллерийскими ударами, уверенные в своём полном и безоговорочном превосходстве. Как позиционно, так и в оснащённости. Поэтому солдатам крайне не хотелось лишний раз месить грязь возле пушек, особенно в такую погоду. Что-то сломалось в небесной механике, поэтому лило, как из прохудившейся грелки. Британцы предполагали, что никто в здравом уме не пойдёт после пяти дней непрерывных дождей по раскисшей глине атаковать их позиции. Поэтому вели беспокоящий огонь больше для очистки совести.
Только Иван открыл рот, чтобы парировать Бузуковскую колкость, появился промокший и продрогший Фирсанов. С бороды капает, волосы длинной чёлки прилипли к лицу и падали на глаза. А в них пел и танцевал весёлый табор чертей.
– Иван, Василий, за мной! – скомандовал молодой командир и исчез среди мокрой травы. Бузукин и Никитин мгновенно и беззвучно нырнули за Фирсановым.
– Ну и что? – оторвавшись от подзорной трубы, недоумевал Иван.
– Как что?! – злым шёпотом взвился Фирсанов. – Ты что, ничего не видишь?
– А чего зря глаза пучить? Стоит английское орудиё, в два с половиной дюйма. С него нас и попугивают.
– «Попугивают», – обиделся Леонид. – И больше ничего не видишь?
– Ни-че-го!
– Василий, а ты? – Командир протянул оптику другому напарнику.
– Орудия есть и всё, – через минуту, не отрывая глаза от трубы, подтвердил Василий.
– Вы что, ослепли?
– А чего? – удивился Никитин.
– Солдат охранения видите? – стал наводить на мысль Леонид своих подчинённых.
– Йёксель-моксель, их там нет! – удивился собственной глупости Муромец.
– И сколько ты их там не видишь? – снова спросил командир.
– Мы тут минут семь гужуемся, и до этого было тихо.
– О чём это говорит? – поинтересовался Фирсанов.
– Затаились, аки вши во шву, – продолжил любимую тему Янычар.
– Правильно, – обрадовался бывший корреспондент. – Подойдут, пальнут и потом минут на двадцать, двадцать пять прячутся от дождя.
– Какаву пьют и сигары курят, гниды, – позавидовал англичанам Бузуков.
– А ты чужой удаче-то не завидуй, – осадил Василия Иван.
– Зависть – это плохое чувство. Поэтому сделаем так, чтобы не мы им, а они нам завидовали, – заявил с улыбкой Фирсанов.
– Как? – удивились в один голос бойцы.
– Пушку сопрём!
– Леонид Александрович, при всём нашем к вам уважении, у вас, конечно, голова светлая, но от такого дождя она случайно не отсырела? – неожиданно ласково спросил Василий.
– Отсыреть не отсырела, только промокла немного, – скаля в сумасшедшей улыбке зубы, тихо сказал Фирсанов.
– То есть вы считаете, что мы незаметно подберёмся к их позиции, стащим пушку и начнём из неё по ним палить? – уточнил гениальный план Фирсанова Иван.
– Первое мы сделаем легко и мастерски. Или нет? – удивился Леонид.
– Командир, пробраться туда не проблема, – горячо заверил Янычар.
– Значит, это мы уже решили, – успокоил Леонид.
– А командир-то дело говорит. Тончайшая веселуха! Если я подниму её за станину, – не отрывая глаз от подзорный трубы, направленной на обречённое оружие, заведясь от наглости поставленной задачи, шептал здоровяк Никитин, – вы с Бузуковым крутанёте колёса, то она по склону съедет, как санки. Внизу мы её повернём, немного прокатим по подолу холма и можем спрятать за деревьями.
– Примерно так я себе и представлял, – согласился с солдатом Фирсанов.
– Тут без верёвок не обойтись. – стаскивая через голову мокрую рубашку, зашипел Василий. – Такую дуру голыми руками не удержишь. И надо прямо сейчас отправить вниз солдат. А? Часть нам поможет пушку быстро закатить, а часть – начнёт позицию окапывать.
– Умно, – вынес свой суровый приговор Иван.
– А вы чо, ваше благородие, с этим шарфом и полезете? – удивился Фирсановской беспечности Бузуков.
– А чо? – передразнил солдата Леонид и поправил шёлковый шарф.
– Так вам же головёнку-то в три счета оторвёт!
– Авось пронесёт. Но без него – никак. Это талисман.
– Талисман, говорите. Но коли голову потеряете, жаловаться не приходите. Я предупредил.
На этой ласковой ноте разговор и затих. Наблюдатели невидимой змейкой вернулись к себе.
Через несколько минут, получив указания, бойцы разошлись по своим местам. Всех охватил азарт дерзкого предприятия. Полуголые Фирсанов, Бузуков и Никитин залегли в максимально возможной близости от позиций британцев. Над их голыми спинами клубился пар.
Время поползло, как сонная муха. Наконец, охнула пушка, зашелестел в воздухе снаряд, и через несколько секунд раздался взрыв. В запасе было не более двадцати-двадцати пяти минут.
По склону диверсанты поползли, словно крупный лосось, идущий вверх по реке на нерест. Прилипали к раскисшей глине всем телом, а ногами толкались, поднимаясь всё выше и выше. Ухватившись за жердь, удерживающую мешки, Фирсанов раскачался на руках и одним движением перелетел через бруствер. Встав, увидел перед собой изумлённого англичанина, зачем-то вышедшего на позицию. Открыв рот, он хлопал глазами. Леониду показалось, что «смотрины» длились несколько минут. И тут с ужасом вспомнил, что увлечённый предстоящей операцией, не прихватил с собой даже плохонького ножа или какого другого оружия. Рука англичанина ожила и поползла к курковой скобе. Но в этот момент что-то произошло. Солдатик удивился, у него расширились глаза, он неуверенно сделал пару шагов назад и стал оседать. Из угла рта побежала струйка крови, которую тут же разбивали многочисленные капли дождя. Сработал Бузуков, умело метнув нож. Прошмыгнув серой молнией мимо Леонида, он опустил безвольное тело вниз и вытер лезвие о плечо мёртвого. Англичанин в последний раз дёрнул ногой, плеснув водой из лужи, затих.
Они кинулись на помощь Никитину, который уже раскачал пушку и поднял станину. Монотонный шелест дождя съедал все звуки. Фирсанов и Бузуков очень быстро скинули мешки с песком, опоясывающие позицию. Путь был свободен!
Надсадно хыкнув, Иван, напрягая жилы на шее, поднял станину и стал толкать орудие. Фирсанов и Бузуков впились в спицы колёс, пытаясь провернуть их. Казалось, что от напряжения сейчас во всём теле разом лопнут все жилы. Они скользили ногами, мычали, помогая себе. Когда сил и надежды уже не осталось, пушка нехотя перевалила через вал и понеслась по склону, да так стремительно, что было непонятно, как Муромец её удерживает. Никитин не бежал, а летел за ней, делая гигантские шаги. Но при этом всё время пытался притормаживать, чтобы не оторвало ствол и не занесло лафет. «Чёртова железяка» (самый безобидный эпитет, которым Никитин наградил английскую горную пушку) подпрыгивала на ходу, и казалось, что ствол сейчас вот-вот отлетит куда-то в сторону. Колеса крутились с такой бешеной скоростью, что поднимали фонтаны грязи. Бузуков попытался лечь на ствол, чтобы тот не сильно плясал. Но тут же получил жижей в лицо. Залепило глаза, нос, рот, кажется, даже
