Жаклин Монсиньи - Божественная Зефирина
– Поезжайте через городки Венель, Мейрарге и Пейроле… Поднимитесь вверх по долине реки Дюранс до Брийана, затем спуститесь вниз по долине реки Блеоны, чтобы добраться до ущелья Мор и долины реки Арш… А от ущелья, носящего то же имя, идет знакомая мне дорога… Самое позднее, через две недели, вы доберетесь до самой Италии…
Увидев Зефирину, устроившуюся на деревянном сидении, Мишель покинул оруженосцев и подошел к девушке.
– Не слишком ли вы утомлены, чтобы пускаться в это путешествие сегодня, мадемуазель Зефирина? – спросил молодой врач уже профессиональным тоном.
– Нет, сударь, я хорошо себя чувствую!
– Я очень этому рад… Да сохранит вас Господь… Я желаю вам хорошо доехать… Прощайте, мадемуазель Зефирина… – сказал Мишель де Нотр-Дам, слегка наклоняя голову.
Движением, одновременно очаровательным и немного дерзким, Зефирина приложила пальчик к губам молодого врача.
– До свидания, дорогой Нострадамус! – сказала Зефирина, улыбаясь.
– Почему вы так меня назвали? – спросил Мишель де Нотр-Дам с удивленным видом.
– Как это почему?.. От латыни… Такой эрудированный человек, как вы! Ну-ка, подумайте, поищите и, быть может, вы найдете… Нострадамус… – повторила Зефирина.
Ей не хотелось показывать свое истинное волнение, и она расхохоталась.
Ла Дусер и Франк Берри щелкнули кнутами. Повозка со следовавшими за ней всадниками сделала круг по площади и направилась на восток.
– Божественная Зефирина… – прошептал Мишель де Нотр-Дам.
Зефирина видела его черный и одинокий силуэт, видела, как он входил в свой дом, ставший под лучами солнца кирпично-красным.
Звон колокольчиков, висевших на шеях мулов, весело разносился над дорогой. Он провел рукой по побелевшим губам. Зеферина и ее спутники не проехали еще и одного лье, когда хлопанье крыльев, дополненное звучным клекотом, заставило их поднять головы.
– Привет! Сардина!
– Гро Леон! – воскликнула Зефирина.
Галка порхала вокруг повозки. С очень важным видом Гро Леон уселся на колени к Зефирине.
– Ты прилетел со мной попрощаться, Гро Леон. Как это любезно!
– Слуга! Слуга! – вопил Гро Леон.
В то время как Зефирина ласкала перышки на его сером затылке, Гро Леон вытянул клюв, чтобы показать девушке тоненькую золотую цепочку, обвивавшую его шею. К цепочке был прикреплен свернутый в тоненькую трубочку пергамент. Зефирина проворно развернула послание и прочла:
«Божественная Зефирина!
Возьмите Гро Леона с собой. Он будет верным и преданным другом. Что же касается вашего последнего слова, то вы, несомненно, более образованны, чем я, ибо я искал и не нашел, откуда оно взялось. Но ради любви к вам… я навсегда останусь вашим преданным Нострадамусом».
Быстрым движением Зефирина поднесла пергамент к губам.
– Дорогой и благородный Мишель! – прошептала она, тронутая этим знаком привязанности и любви.
Она знала, насколько он привязан к этой птице. Зефирине внезапно захотелось забыть обо всем, вернуться обратно в Салон и на всю жизнь остаться в тихом и спокойном жилище молодого врача Нотр-Дама.
– Улыбнись! Сардина! Сардина! Улыбнись! – вопил Гро Леон.
– Ты прав, Гро Леон! – Зефирина овладела собой. Если аббатиса солгала, то скоро она будет в объятиях своего отца. Она спасет его от недостойной участи. Сейчас было не время позволять себе выказать слабость.
Ее наполненные слезами глаза смотрели на горизонт.
Вдалеке, за сиреневой стеной гор, простиралась Италия.
Леопард поджидал ее. Она стиснула зубы. Он встретит тигрицу…
ГЛАВА XXIX
ОТ СЮРПРИЗА К СЮРПРИЗУ
Зефирина пересекла реку По на пароме, которым управляли крепкие перевозчики. В местности, по которой они путешествовали, казалось уже забыли о войне. Здесь не видно было разорения, развалин, беженцев и толп бродяг. Они проезжали Пьемонт и Ломбардию. В деревнях дома были увиты розами, холмы покрыты виноградниками и оливковыми рощами. В переливающихся всеми цветами радуги долинах пышная растительность сверкала под жарким солнцем полуострова. Италия не только не отталкивала Зефирину, напротив, она ее завораживала мягкими склонами холмов, легкой прозрачностью чистого воздуха и заливавшим ее светом.
Зефирина была существом слишком тонким и умным, чтобы не быть чувствительной к этой красоте. Но что ослепляло ее больше, чем окружавшие ее пейзажи, так это города, названия которых заставляли ее погружаться в мечту, города, которым было более двух тысяч лет… Суза… Турин… Верчелли… Палестро… Милан…
Среди аканта и жасмина юная эрудитка обнаруживала соборы с зубчатыми стенами, роскошные дома с колоннами, богатые дворцы епископов, башни с часами, бесчисленные статуи из многоцветного мрамора, сохранившиеся со времен римлян цирки и арки, колокольни и донжоны[29], чьи кружевные силуэты охряного цвета возвышались над апельсиновыми и лимонными рощами. Видя все это великолепие и роскошь, Зефирина начала лучше понимать «безумное желание» французских королей завоевать и сохранить за собой это драгоценное герцогство Миланское.
Храня в своем корсаже бесценное послание регентши, Зефирина хотела было направиться в крепость Пиццигеттон. Но Ла Дусер обратил ее внимание на то, что этот крюк отнимет у них столь драгоценный день, быть может, даже – два. Они могут опоздать. Итак, Зефирина решила ехать по кратчайшей дороге, чтобы сначала спасти своего отца.
Девушка думала, что по дороге они столкнутся с враждебным отношением населения. К ее большому удивлению, крестьяне и трактирщики, пьемонтцы они были или ломбардцы, казалось, не сердились на нее за то, что она француженка. Напротив, как только повозка останавливалась во дворах, Зефирину тотчас же встречали горячими словами:
– Bella Signorina[30]!
Пребывая в состоянии полнейшего смятения чувств и путаницы в мыслях, после ночи, проведенной в скромной гостинице ломбардского городка Виджевано, где она очень плохо спала, Зефирина попросила девицу Плюш помочь ей надеть парадное платье. Она приказала также оруженосцам хорошенько вычистить повозку и коней. Им оставалось проехать всего несколько лье, чтобы достичь цели путешествия. Зефирина хотела прибыть в приличном виде.
Под изумленными взглядами хозяина постоялого двора и его слуг, которые совершенно не понимали эту «furia francese»[31], Ла Дусер и Франк Берри, по пояс голые, принялись мыть повозку, мулов, сбрую и, конечно, Красавчика, обливая их водой из ведер. В то время как Ипполит и Сенфорьен с особым усердием чистили щетками штаны и камзолы, девица Плюш старалась чуть-чуть завить свои тусклые волосы. Даже Гро Леон, захваченный этими приготовлениями, полоскал свои запылившиеся перья в поилке черной свиньи.
