Кристиан Жак - Война корон
Афганец и Усач пришли во дворец, с трудом переставляя ноги от усталости. Едва выжившие под пытками, измученные лишениями жрецы и бывшие сановники Мемфиса поздравляли Камоса и Яххотеп с победой. Анат любовалась величественной осанкой любимого и дивилась его необычайной выдержке.
— А вы, похоже, отделались легким испугом, — с завистью проговорил, подходя к друзьям, градоправитель Эмхеб.
Из раны на левой руке у него сочилась кровь.
— Нужно немедленно перевязать руку! — набросился на него Усач. — А так ты прав, мы справились играючи.
— Взгляните на царицу! — сказал Афганец. — Представляете, что она сейчас чувствует?
Яххотеп действительно радовалась: путь к Аварису, логову темного владыки Апопи, теперь открыт!
55
Афганец и Усач впервые за долгое время тщательно вымылись, выбрились, умастили кожу благовониями и запаслись особым снадобьем из меда, красного натра и морской соли, чтобы спастись от укусов насекомых, столь многочисленных в болотистой Дельте. Впрочем, все освободители Египта готовились к предстоящему походу с не меньшим усердием.
Камос не зря объявил им: «Идем на Аварис!» Во время разлива Нила обширные поля северных номов превращаются в озера, так что барки пройдут повсюду. Нельзя упускать такую возможность!
На последнем военном совете царило оживление. Даже хранитель печати Неши потирал руки, предвкушая несомненную победу.
— Ну, на этот раз Апопи от нас не уйдет!
Градоправитель Эмхеб охладил его пыл.
— Рано праздновать. Одолеть гиксосов не так-то просто. Численный перевес по-прежнему на их стороне. К тому же мы не знаем, каковы укрепления Авариса.
— Правитель не ждет нападения, не забывай об этом, — возразила царица. — По логике вещей мы должны бы надолго обосноваться в Мемфисе и потихоньку готовиться к решающему сражению.
— Барки готовы к отплытию, — сказал Камос. — Завтра на заре выступаем.
В залу вошел помощник одного из военачальников.
— Царица, послание из Сако! На город напали гиксосы, градоправитель просит поскорее прислать подкрепление.
— Что еще он пишет?
— Больше ничего, царица. Голубя ранили в пути, он прилетел измученный. Нам не удалось его спасти…
— Я немедленно отправляюсь в Сако, — решила Яххотеп. — Если гиксосы захватят город Фивы окажутся под ударом. Этого нельзя допустить. И вы тоже поторопитесь, возьмите Аварис, время не ждет.
Камос и остальные военачальники помрачнели. Если с ними не будет Яххотеп, сердца армии освободителей Египта, они проиграют битву. Но царица была непреклонна.
— Белая корона Верхнего Египта и оправленное в золото священное кормило власти, установленное на передовом судне, поведут фараона к Дельте. Камос быстро достигнет Авариса и обрушится на него как коршун. Он низвергнет тирана!
Юный фараон поднялся, вдохновленный ее верой.
— Флотоводец Хонсухотеп, готовься к отплытию.
Передовое судно стремительно скользило по глади вод. Флотоводец Хонсухотеп с удивлением наблюдал, как священное золотое кормило, внезапно ожив, само находило верное направление и выводило барку на стремнину. Флотоводцу оставалось лишь слушаться его велений.
Освободители Египта недоуменно озирались по сторонам. Дельта вовсе не походила на привычные для них южные номы. Насколько хватало глаз, простирались обширные поля, изрезанные каналами, густо поросшие по краям папирусом и камышом-ситником, ныне затопленные водой.
Они миновали Гелиополь, Летополь, Бубастис, не останавливаясь, не ввязываясь в бой, не отвлекаясь и не отдыхая, чтобы как можно скорей достичь главной цели.
Взятие Мемфиса воодушевило молодых воинов, они все время смеялись и подшучивали над постыдным бегством гиксосов.
Усач, не торопясь, пережевывал сушеную рыбу.
— Славные ребятки, — заметил он вполголоса, прислушавшись к разговору новобранцев. — Вот только не понимают, с кем мы имеем дело. Может, это и к лучшему.
— Думаешь, Авариса нам не взять? — с вызовом спросил Афганец.
— Конечно, с самого начала войны нам постоянно везет. Но сейчас с нами нет царицы…
— Зато мы застанем их врасплох!
— Ты хоть знаешь, какие у Авариса крепкие стены? Тараном их не пробьешь!
Афганец укоризненно покачал головой, мол, унывать не стоит. Тут к ним подошел градоправитель Эмхеб.
— Да брось ты этот жалкий сушеный хвост! На барке найдется что повкусней.
— А по мне и хвост неплох. Я не голоден, — огрызнулся Усач.
Добродушный великан не обиделся.
— Нет, я не о том. Просто впереди у нас тяжкий бой, Аварис уже близко. Мы пойдем первыми. Прикроем фараона Камоса. Так что вряд ли уцелеем. Давайте, друзья, хоть повеселимся напоследок. Поедим от пуза. Передохнем.
Усач согласился, что мысль вполне здравая. И стал разыскивать Кошечку.
По его глубокому убеждению, ласки возлюбленной утешали намного лучше самой вкусной еды.
Камос с восторгом озирал бескрайние просторы Нижнего Египта, владения красной короны. И вся эта красота досталась гиксосам? Да не бывать тому! В его сердце разгорался гнев. Он был готов к предстоящей битве. Вскоре на горизонте показался Аварис.
Юноша поспешил к Анат. Хотел попрощаться с любимой.
Ласково обхватил ладонями рыжеволосую голову, заглянул в синие глаза. Она смотрела на него с безграничной нежностью, ее любовь росла с каждым днем.
— Идти на столицу гиксосов — сущее безумие, верно? — тихо спросил он.
— Священное безумие заставляет воина бросаться с мечом на огромное чудовище. Ты подобрался к темному владыке совсем близко. Он слишком уверен в собственном могуществе, и потому ты его одолеешь.
Камос взял изящный сосуд с драгоценным благовонием, подаренный ему в Мемфисе. Все ароматное масло он вылил на шею и плечи любимой.
— Как ты можешь любить чужеземку, женщину, что принадлежала отъявленному негодяю? Как ты можешь любить меня?
— Я хочу, чтобы ты стала моей женой, Анат.
— Ты же знаешь, это невозможно. Ты фараон великого Египта, а я…
— Ты моя любимая, ты та, что меня любит. Нет закона, запрещающего нам освятить наш союз.
— Не надо, не говори. Ничего не говори, милый.
Разлив Нила с благословения щедрого бога Хапи нес на поля египтян черный ил. Благодаря ему земля становилась тучной и приносила обильный урожай.
К тому же вода смывала всякую пакость: скорпионов, грызунов, змей. Но не все радовались разливу. К примеру, бегемоты. Их было видимо-невидимо в Дельте. Днем они сидели в воде, а к ночи выбирались на берег и паслись. Им приходилось нелегко в это время года.
