Георгий Тушкан - Джура
— О святой ходжа, — кричал знахарь, входя в роль, — выгони ийе! Он боится тебя, о ходжа! Выгони ийе!
Старики подложили в костер дров; знахарь, подержав на огне дудку, приложил её к уху Кучака. Кучак отдернул голову: трубка была раскалена.
— Ага! — крикнул знахарь. — Ийе боится! Давай ухо, давай!
Кучака повели к заброшенной, но почему то охранявшейся мельнице, посадили на землю и накрыли халатом. Кучаку было очень больно, он стонал. Знахарь бегал вокруг, ударял его по спине петухом и громко кричал. После этого он смазал раны больного гусиным жиром, и старики повели Кучака обратно в кибитку — праздновать выздоровление больного.
Вновь сидя у костра, Кучак не чувствовал облегчения. Раны ныли. Кучак смотрел в дымоход на Пастушью звезду, вспоминал аксакала, Зейнеб, Джуру. Старики пили чай, ели вареное мясо, макая его в рассол и запивая просяной водкой. Знахарь взял камышовую дудочку и запел веселую песню о Янь Сяне. Казалось, все забыли о Кучаке.
«Плуты и пройдохи! — решил Кучак про себя. — Знакомы мне все эти штуки! Только аксакал делал это хитрее. А толк был тот же. Надо уносить ноги, пока все золото не выманили…» Кучак поспешно выбежал из кибитки.
— Куда он? — спросил подвыпивший знахарь. — Эх вы, синие ослы, не могли стащить у дурака золото!
Раны так сильно болели, что Кучак пошел в опиекурильню, накурился опиума и впал в полузабытье. Посещал он опиекурильню и в последующие дни. Кучак как то пожаловался батраку на боль ран. Батрак принес настойку из тополевых наростов для смачивания ран. Лекарство помогло. Раны стали быстро заживать. У опиекурильни Янь Сяня часами простаивали худые, оборванные опиекурильщики. У них не было ни денег, чтобы купить опиума, ни сил, чтобы отработать его стоимость на полях Янь Сяня. Они стояли как тени, вымаливая у входящих в опиекурильню глоток дыма. Однажды Кучаку пришла в голову мысль, что никто больше этих бедняков не нуждается в золоте. Может, дать немного золота несчастным? Неужели настанет такой час, когда и он будет таким: опустившимся, оборванным, с потухшим взглядом и протянутой рукой? Может быть, пора прекратить посещения опиекурильни?
— Пойдем! Все пойдем! — крикнул Кучак толпе нищих. Они сразу не поняли, а поняв, не поверили.
— Пойдемте, я угощу вас, — повторил Кучак.
Все заволновались. Старик, стоявший поблизости, до которого дошел смысл сказанного Кучаком, тихо сказал:
— Ты бы лучше покормил их, а так обогатишь только Янь Сяня. Или ты его зазывала? Опиум убивает душу народа и делает людей безвольными рабами.
Кучак растерялся.
— Не надо еды, одну только трубку! Хоть час забвения от проклятой жизни! Глоток дыма! — кричали несчастные, втащив Кучака в опиекурильню.
В этот вечер Кучак накурился анаши. Он вышел на улицу поздно ночью. На небе, как ему показалось, сверкало четыре луны. Он погрозил им пальцем и побрел к реке.
Весна приближалась, но было морозно. Река очистилась ото льда. Снег осел, потемнел, и наст не держал.
А Кучак шел все дальше и дальше в горы и наконец увидел джиннов, которые сидели вокруг камня и играли на дутарах. А Кучак был хитрый, и он не пошел к ним. Он вдруг увидел, что рядом с ним стоит, притопывая, сорель30.
— Это ты? — удивился Кучак.
Но сорель, не ответив ни слова, начал танцевать.
— Эге ге, — сказал Кучак, — тебе легко танцевать, когда грудь у тебя такая крошечная, как голова, а все остальное — ноги!
Но сорель, протянув руки, схватил Кучака под мышки и стал щекотать. Кучак хохотал до боли в челюстях и тоже танцевал, высоко подбрасывая ноги. Дыхание у него прервалось, тело деревенело, и чудилось ему, точно он вступил в те пределы, где совершают свой путь луна и солнце. Еле вырвавшись, он побежал вперед. Сердце у него стучало и губы дрожали.
Кучак мгновенно придумал улен31.
Прошлое ль я возвращу,Будет ли польза от гнева?В будущее ль я заглянуУгрозы и брань не оружие…
прошептал он и удивился.
— Кто это сказал? — спросил он громко. — Что это за восхитительный улен?
И Кучак оглядывался во все стороны, желая увидеть, кто же это сказал. Но он сейчас же забыл об улене, увидев в тумане страшного джинна. Что Кучаку почудилось дальше, он не помнил, но это было что то ужасное. Он бежал, спотыкался, падал, снова бежал, пока не упал без сил.
Утром он проснулся в незнакомом помещении. Большое и полутемное, оно внушало Кучаку страх. Он сел, пощупал вокруг себя и понял, что сидит на мешках. Мешки были навалены везде: вокруг стен, посередине комнаты. Вдруг сзади Кучак услышал шорох. Он вскочил, готовый увидеть все самое худшее. Это был кот, юркнувший в угол.
Кучак подошел к большим, массивным дверям и нажал плечом — они не шелохнулись. В потолке белело небольшое отверстие. Его прикрывала частая деревянная решетка, проломанная посередине. При виде её Кучак сообразил, что именно этим путем он попал сюда. Позже он ощутил боль в левой ноге.
Высоко на стене, возле дверей, было ещё отверстие, заделанное железной решеткой. Оно было высоко, и, чтобы добраться до него, надо было что нибудь подставить. Кучак решил использовать для этой цели мешки. Сопя от напряжения, он перетащил три мешка и с трудом положил один на другой. Кучак с завистью увидел, что в мешках было зерно.
«Вот бы нам в Мин Архар!» — подумал он, на миг забыв тяжесть своего положения. До окошка было все ещё далеко. Кучак взялся за четвертый мешок — под ним оказались деревянные продолговатые ящики. Он взялся за ящик, чтобы тоже подтащить его к окну. Ящик был тяжелый и не сдвинулся с места. Кучак нерешительно подергал его сверху. Открылась крышка. В ящике, как дрова, тесно лежали новенькие винтовки, жирно смазанные маслом. Кучак заметил, что таких длинных ящиков в помещении было много. При виде винтовок Кучак подумал о Джуре и представил себе, как бы тот обрадовался такой находке, такому богатству. Какой то шорох вернул его к действительности.
Где же он находится? Как он попал сюда? Что все это значит? Кучак влез на уложенные мешки, поднял руки, схватился за решетку окна и подтянулся. Он увидел знакомые места: реку, переправу, кусты. Кучак отпустил руки и спрыгнул на пол. Сомнений быть не могло. Он понял, что ночью, сам того не сознавая, он забрался в старую мельницу Янь Сяня. Его охватил ужасный страх. Он хорошо помнил, как одному вору, пойманному на новой мельнице, отрубили руки по локоть, а другого катали в бочке, утыканной гвоздями.
Кучак с надеждой посмотрел на потолок.
Надо было поскорее уйти отсюда, но как? Отверстие сбоку было слишком мало. Он решил освободить от винтовок ящики и, поставив их один на другой, выбраться в верхнее отверстие. Кучак принялся за дело. Под длинными ящиками оказались другие, поменьше. Из них он вынул круглые железные штуки, каждая величиной с кулак. Кое как вскарабкавшись на подставленные один на другой ящики, Кучак дотянулся до потолка. Он сорвал остатки деревянной решетки и высунул голову наружу. На крышу можно было вылезть легко, но при дневном свете его могли заметить сторожа. Надо было ждать вечера.
