Миссионер поневоле - Андрей Алексеевич Ворфоломеев
– Да я сам понимаю, что нельзя. Но вы тоже войдите в мое положение, господин офицер! Как же я сам такую уйму дипломатической почты потащу? А бросить её никак нельзя. Международный скандал может приключиться! Да и, согласитесь, прошу я совсем немного. Только дополнительного места для одного человека. У него и бумаги все в порядке. Быстро, покажи свой паспорт!
– Вот, – дрожащей от волнения рукой, Пауль протянул свои документы.
– Ладно, – бегло пробежав бумаги взглядом, махнул голландец. – Проходите…
Он сидел здесь с самого утра и до смерти устал от союзников с их вечными претензиями. То привезут пятерых лежачих американских раненых, то австралийских солдат, то английских моряков с потопленных торговых судов. И всех надо как можно скорее погрузить и вывезти, оставив на берегу своих умоляющих о спасении соотечественников! И это в то самое время, когда остатки армии, вместе с частями морской пехоты бьются на подступах к Чилачапу в надежде хоть на немного задержать японское продвижение! И дать, тем самым, другим возможность эвакуироваться…
глава 5.
«Янссенс» вышел из гавани Чилачапа поздним вечером 3 марта, сразу после наступления темноты. Маленький теплоход, водоизмещением около трехсот тонн, был серьезно перегружен. Всего, на его борту, помимо членов экипажа, находилось свыше шестисот беженцев. Всматриваясь в загадочно темневшую перед глазами гладь ночного моря, они готовились к самому худшему. Однако первые серьезные неприятности судну принесли не японцы, а погода. Индийский океан встретил «Янссенс» сильнейшей грозой. Зловеще завывал ветер, по палубе и надстройкам хлестали потоки ливня. Теплоход тяжело переваливался с борта на борт и с носа на корму. Лишь к утру, непогода утихла.
Тогда же произошла и первая размолвка между капитаном «Янссенса» – лейтенантом тер зее 1 Прассом и его пассажирами. Согласно инструкции, составленной голландским Адмиралтейством, он вёл судно не на юг, а на восток – вдоль побережья Явы. И лишь по прошествии восьмисот миль намеревался переложить курс на Австралию. Мол, таким образом, снижалась вероятность встречи с вражескими подводными лодками. Но пассажиры, среди которых было много военных офицеров, считали, что поступать подобным образом, при безраздельном господстве японской авиации – сущее безумие. В самом деле. Уворачиваясь от гипотетической торпеды, вполне можно было угодить под самую натуральную авиабомбу. И не одну. Последующие события только подтвердили их правоту.
Примерно в 10.30 по палубе и крышам верхних кают неожиданно загрохотали пули. Налетевшие со стороны солнца три истребителя противника, многократно заходя на цель, поливали теплоход очередями из своих пушек и пулеметов. Среди пассажиров, особенно – гражданских, началась паника. Многие с криками бросились вниз, под защиту стальных палуб и переборок. Команда, впрочем, сохранила самообладание. Двое матросов тотчас заняли свои места у установленных на «Янссенсе» зенитных пулеметов винтовочного калибра и открыли ответный огонь. Неизвестно, сыграло ли это какую-либо роль, однако вражеский обстрел продлился недолго. Невзирая на изрешеченные пулями мостик, столовую и крыши кают, авианалет обошелся «Янссенсу» сравнительно дешево. Никто не погиб, но из числа пассажиров восемь оказались ранены, из них двое – тяжело.
Тем не менее, психологическое состояние на борту оставляло желать лучшего. Впервые столкнувшиеся с неумолимой жестокостью войны женщины и дети рыдали, умоляя вернуть их на твердую землю. Тем более, что теплоход всё ещё находился в виду побережья Явы. Идя навстречу многочисленным просьбам, капитан Прасс решил зайти в ближайшую бухту Патьитан, находившуюся на расстоянии приблизительно семидесяти миль от Чилачапа, где и отстояться на якоре до наступления темноты. Там же был собран и своеобразный «военный совет» с участием всех высших офицеров союзных войск, присутствовавших на борту. На нем твердо постановили продолжить дальнейшее плавание в Австралию, невзирая ни на какие угрозы. Одновременно, для тех, кто не отваживался пойти на подобный риск, предоставили шлюпки для схода на берег. Около ста шестидесяти человек решили воспользоваться этой возможностью. К огромному облегчению капитана Прасса, почти все люди из его экипажа предпочли остаться на своих местах.
Всё время, пока на мостике шло совещание, Николай поглядывал на Пауля, в явном волнении кусавшего губы. Наконец, он не выдержал и ободряюще хлопнул того по плечу:
– Не переживай. Думаю, что всё обойдется.
– Надеюсь. Очень уж к японцам попадать неохота!
И надо было видеть, какой радостью блеснули глаза индоевропейца, когда «военный совет» принял решение плыть дальше. Впереди, впрочем, ждал путь полный неизведанных опасностей. Не легче пришлось и тем, кто остался на берегу. Уже 4 марта восемнадцать японских бомбардировщиков, под прикрытием десяти истребителей, в первый раз атаковали Чилачап. Бомбардировка велась с большой высоты и потому дислоцировавшаяся в районе порта британская батарея зенитной артиллерии открыла огонь только в самом конце налета. Материальный ущерб был огромным. Пошли ко дну или получили повреждения несколько мелких судов, из числа всё ещё остававшихся у причала. Количество жертв среди мирного населения составило около шестидесяти человек. Эта бомбежка послужила своеобразным сигналом для жителей Чилачапа. Многие из них предпочли немедленно покинуть свои дома и бежать в окрестности. И не зря.
На следующий день, в 10.30, на город обрушился ещё более сокрушительный удар, в котором приняли участие уже двадцать семь бомбардировщиков и двадцать истребителей. Выстроившись дьявольским хороводом, они раз за разом сбрасывали свой смертоносный груз на гавань. Напрасно захлебывались отчаянным лаем британские зенитки. Им даже удалось подбить несколько самолетов, но что толку? Японскими бомбами были потоплены плавучий док, танкер и голландский сторожевик «Канопус». В отличие от первого налета, теперь жертвы исчислялись не десятками, а сотнями. По разным источникам, они составили от трехсот пятидесяти до четырехсот человек. Сам портовый комплекс тоже порядком пострадал. Как с горькой иронией заметил командир голландской артиллерийской батареи резервный капитан инженерных войск Деккер: «В планомерном уничтожении оборудования больше не было никакой нужды, поскольку бомбардировки и вызванные ими пожары и так всё основательно уничтожили».
Какая-либо общественная жизнь в городе полностью расстроилась. Большинство населения руководствовалось принципом: «Каждый сам за себя и Бог за всех». К вечеру 5 марта, в Чилачапе, на своих постах, остались только регент, ассистент-резидент, контролер и полицейский комиссар, вместе с полицейским инспектором. В это время «Янссенс» удалялся всё дальше и дальше в океан, ползя с поистине черепашьей скоростью в семь узлов. Тем не менее, на третий день плавания ему удалось пройти около пятисот миль в южном направлении, не встретив больше ни японских самолетов, ни подводных лодок. И тут, как назло, из строя вышло рулевое управление. Свыше двух томительных часов маленький теплоход описывал циркуляцию, пока его команда тщетно пыталась устранить возникшую неисправность. К сожалению, сделать
