Тайна Северного креста - Карус Итела
Раймонд слушал рассказ Янека с напряженным и бледным лицом. Такое плохо укладывается в голове, но не верить другу он не мог.
– Теперь это противостояние превращается в настоящую войну, – продолжал Янек. – И князь Витовт поддерживает жмудинов словом и делом. Очень неспокойно сейчас на границе, и похоже, будет-таки большая война с орденом. В этом году, как я узнал, умер старый магистр Конрад фон Юнгинген, пытавшийся хоть как-то поддерживать видимость мира, и на место главы ордена встал его младший брат Ульрих фон Юнгинген. Говорят, он не отличается ни большим умом, ни дипломатическими способностями, ни умением управлять людьми. Но рубака лихой и люто ненавидит нас, поляков. Так что надо готовиться к грядущим битвам.
Янек уехал, а у бургундского рыцаря, ставшего мазовецким шляхтичем, вскоре родилась дочь, которую назвали Ядвигой. Девочка была совершенно очаровательна и покорила сердце отца с первого взгляда своих голубых глаз.
Глава 3
Мазурский крест
Мазовия, лето 1408 года
Беда небольшого селения Пильно в княжестве Мазовецком была в том, что располагалось оно слишком близко к границе с Пруссией. И это обстоятельство стало для него роковым.
Тевтонский военно-монашеский орден, завладевший землями, принадлежавшими раньше мазурам, распоряжался на них сурово и безжалостно, выжимая из селян все больше и не оставляя им надежды на лучшую жизнь. Налоги были огромны, охота и рыбная ловля запрещены, и каждое мало-мальски заметное нарушение их воли каралось смертью. В замках приграничных комтуров стояли большие виселицы и, почитай, никогда не пустовали, отчего и воронья тут развелось видимо-невидимо.
Рыцари Тевтонского ордена, вот уже почти два века воевавшие в Европе, давно перешли от идеи защиты христианских ценностей к корыстным целям расширения и процветания созданного ими на севере Европы государства. Ушли в забытье основные устои рыцарства, а угодным Богу считалось все, что служило на благо ордену. В ход шли обман, злодеяния, разбойничьи набеги с последующим требованием выкупа, плелись коварные сети интриг, чтобы уничтожить наиболее опасных для ордена польских рыцарей. И все это прикрывалось белым плащом с большим черным крестом на груди, по традиции служившим отличительным знаком крестоносцев.
Так и здесь, в Пильно, слишком часто появлялись тевтонские рыцари со своими кнехтами, а их замок Голлуб располагался совсем близко – только неширокая речка Древенца отделяла его от земель Мазовецкого княжества. Крестоносцы не привыкли стесняться, попадая на земли Мазовии. Уж если они самого князя Януша посмели пленить, не убоявшись того, что жена его, княгиня Анна Данута – родная сестра великого князя литовского Витовта и кузина самого короля Краковского Ягайло. Его-то они боялись. Но вести переговоры с королем и князьями приходилось магистру ордена и его приближенным в далеком Мариенбурге, а здесь, на границе, комтуры чувствовали себя полновластными хозяевами положения. Они хорошо знали, что сам магистр пойдет на все, чтобы только не дать очернить орден. Значит, прикроет их, найдет способ оправдать злодеяния.
Этим летом, самой цветущей порой, в селе Пильно неожиданно появился сам комтур Голлубовский, Гуго фон Снехштейн со своим верным капитаном Зибелем Хершем. И как назло на краю села им попалась на глаза местная красавица Ивица, дочь селянина Яська.
Ее отец много повидал в жизни, воевал под началом самого князя Витовта, а потом вернулся в родные места. Из одного похода он привез себе жену – голубоглазую и золотоволосую Ингу, дочь литовского воина, сложившего голову в кровопролитной битве. Девушка была мила сердцу Яська, и он сделал ее хозяйкой своего небольшого подворья, на котором, однако, никогда не было нужды. Ясько был хорошим хозяином и трудолюбивым человеком. Он сам работал на земле от зари до зари, и вместе с ним трудились трое мужиков, его родичей. Не боясь рыцарских запретов, которые доходили и до их пограничных земель, они время от времени отправлялись на охоту, заполняя кладовые мясом на период зимних стуж, либо ловили рыбу в небольших чистых ручьях, спрятанных в дремучих мазовецких пущах или среди обширных болот. Уж туда-то рыцари не сунутся – они страшатся мазовецких болот и лесов пуще геенны огненной. Потом у Яська родилась дочь. И уродилась девочка в мать – красавицей. Но, придя в этот мир, дитя унесло жизнь Инги. И осталась дочь единственной радостью Яська, его надеждой и утешением.
Обычно, когда селяне замечали приближение крестоносцев, девушек и молодых пригожих женщин сразу уводили подальше в болота, чтобы не привлечь, не дай Господь, внимания жадных к женской красоте немцев. Но на этот раз, как на грех, Ясько с родичами был среди болот, высматривая крупную водоплавающую птицу. Вскорости в село должен был прибыть ксендз из Плоцка, и его хотели попотчевать знатным обедом. Никто не заметил надвигающейся беды. А когда крестоносцы вошли в село, было уже поздно спасать девушек.
Увидев перед собой это диво дивное – стройную пышногрудую красавицу с огромными голубыми глазами и золотой косой, – комтур Снехштейн потерял дар речи. Его глаза загорелись жадным волчьим огнем, а штаны вмиг стали тесными. О такой красавице можно было только мечтать. И еще видел комтур своим опытным мужским глазом, что нетронута еще красота эта, для него, значит, расцвела она.
– Кто ты, красавица? – спросил по-немецки.
Местные жители, обитающие в пограничных землях, свободно говорили на языке своих соседей, потому никто не сомневался, что понять друг друга они смогут всегда.
– Я дочь местного селянина, пан рыцарь, – смело ответила девушка, взглянув на него открыто, без всякого страха. – А вы кто будете, простите за любопытство?
При этих ее словах комтур едва сдержал смех. Девушка была не только хороша собой, но еще и непугана. Такую он возьмет легко.
– А я ваш близкий сосед, красавица, – сказал с улыбкой. – Там, за рекой, замок мой стоит, крепость неприступная. А имя мое Гуго, рыцарь святого ордена Гуго фон Снехштейн. Что, понравился я тебе?
– Вы сильный воин, пан рыцарь, это сразу видно. А нравитесь или нет, так это к рыцарям-монахам отношения не имеет. Разве не так?
– Конечно, так. Мы, святые воины Христовы, боремся за веру, это правда. Но глаза-то у нас есть, и на красоту мы тоже не прочь посмотреть.
При этих словах комтур хищно улыбнулся. «Глупая девка, – подумал он, – хоть и хороша, как свежая ягодка в лесу. Об обете целомудрия в ордене давно уже и не вспоминают. Коль теперь сами великие магистры не скрывают своих незаконнорожденных детей, то что говорить о мелких чинах. Для них никаких ограничений нет – делай, чего твоя душенька желает, и не заботься ни о чем. Белый плащ с черным крестом на груди прикроет все грехи. Да и грех ли это для сильного мужчины – насладиться этакой ягодкой-малинкой?»
И только теперь Ивице стало страшно. Что-то в глазах закованного в броню рыцаря испугало ее, хищный огонек, который она учуяла всем своим естеством.
– Прошу простить меня, пан рыцарь, но мне надо спешить, меня дома заждались, – торопливо произнесла она побледневшими губами.
– Э нет, красавица, – остановил ее переставший улыбаться рыцарь, – так дело не пойдет. Я хочу еще поговорить с тобой. – Он обернулся к своему оруженосцу. – Придержи-ка ее пока, Ульрих. И рот ей закрой, чтобы крик не подняла раньше времени, – сказал жестко. – А вы, воины мои, быстро обыщите село. Думаю, мы еще кое-что интересное здесь сегодня найдем.
Кнехты комтура под командой капитана живо рассыпались по селу и вскоре выволокли еще трех пригожих девок. Те голосили во всю мочь, и вскоре маленькое село превратилось в кромешный ад. Несколько оставшихся на месте мужиков ничего не могли поделать против отряда тяжеловооруженных воинов на сытых конях. Только грозно сверкали глазами и скрежетали зубами. А вокруг громко кричали бабы, плакали перепуганные дети и заливались лаем псы.
– А ну, тихо мне! – грозно прогремел комтур. – Здесь моя сила, а значит, и моя власть. Не сметь поднимать голос! Иначе всех отправлю на виселицу, никого не пожалею.
