От Второй мировой к холодной войне. Немыслимое - Вячеслав Алексеевич Никонов
Впрочем, Молотов скептически оценивал итоги общения Сталина с шахом. «Он сразу пытался шаха в союзники получить, не вышло. Сталин думал, что подействует на него, не получилось. Шах чувствовал, конечно, что мы не можем тут командовать, англичане, американцы рядом, дескать, не отдадут меня целиком Сталину… Они постоянно держали его под контролем».
Востоковед Алексей Васильев пишет о мотивах Сталина: «Соблазн поставить Иран под советское влияние был слишком велик: перед ним лежала бессильная в военном отношении страна, в которой за годы войны резко активизировалось и левое движение в лице партии Туде, и националистические движения в Иранском Азербайджане и Иранском Курдистане. А что, если?..» Тем более что у СССР в Иране были союзники.
В октябре 1941 года при содействии Москвы была создана Народная партия Ирана (Туде), по сути – компартия. В 1944 году она насчитывала уже 25 тысяч членов, издавала несколько газет. Одновременно усиливали свою работу и поддерживаемые Западом противостоявшие ей политические партии и группы, в том числе ориентированные на шиитское духовенство. Им удалось обеспечить большинство в меджлисе 14-го созыва, собравшемся в 1944 году, после чего начались репрессии против партии Туде, сопровождаемые антисоветской кампанией. Центром сопротивления тегеранскому правительству стал Азербайджан, где Туде имела крепкие позиции.
Черчилль, вспомнив принятые в Тегеране обязательства трех держав уважать независимость, суверенитет и территориальную целостность Ирана, 15 января 1945 года жаловался Рузвельту на русских: «Они отказались признать решение Персии не предоставлять концессий до окончания войны и привели к падению премьер-министра Персии, который, полагая, что пока русские (или другие иностранные) войска находятся в Персии, не может быть свободных и справедливых переговоров, отказался удовлетворить их требования в отношении нефти… Персия – страна, в делах которой участвуем мы, вы и русские; и мы взяли совместное обязательство хорошо относиться к персам. И если теперь русские смогли не только спасти свой престиж, вызвав падение премьер-министра Персии, противившегося их требованиям, но и получить то, чего они желают, пустив в ход свою большую дубинку, Персия явится не единственным местом, где скажутся отрицательные последствия такого положения».
Не сидел сложа руки и Вашингтон, уже обозначивший в Иране свое военное присутствие, отказавшись, правда, подписать договор о пребывании своих войск на его территории. Но это обстоятельство не встретило возражений со стороны правительства Ахмада Кавама, взявшего курс на сотрудничество с американцами, не в последнюю очередь в нефтяной сфере. Иранский меджлис заблокировал проект советско-иранской нефтяной концессии. США, напротив, уже вовсю распоряжались в Иране. Его экономикой де-факто руководил «генеральный администратор иранских финансов» Артур Честер Мильспо, силовой блок контролировали две американские военные миссии: полковника Шварцкопфа – в жандармерии и генерала Ридли – в армии.
Статья 5-я тройственного договора между СССР, Великобританией и Ираном предусматривала, что вывод союзных войск, не имевших оккупационного статуса, должен произойти не позднее шести месяцев после окончания военных действий союзников с державами «оси». Но уже 19 мая, когда война с Японией еще продолжалась, Мохаммед Реза Пехлеви предложил правительствам Великобритании, СССР и США досрочно вывести их войска, коль скоро Германия пала.
Москва хранила молчание. В конце мая заместитель наркома иностранных дел Сергей Иванович Кавтарадзе, курировавший Ближневосточный регион, в докладной записке на имя Молотова доказывал, что «вывод советских войск из Ирана поведёт, несомненно, к усилению в стране реакции и неизбежному разгрому демократических организаций… Реакционные и проанглийские элементы приложат все усилия и пустят в ход все средства, чтобы ликвидировать наше влияние и результаты нашей работы в Иране». В Кремле было решено продолжить самостоятельную игру, использовав застарелые противоречия между шахским правительством и меньшинствами Северного Ирана, крупнейшим из которых были азербайджанцы.
Политбюро 6 июля приняло секретное Постановление «О мероприятиях по организации сепаратистского движения в Южном Азербайджане и других провинциях Северного Ирана». Планировалось «организационно усилить» освободительные движения в Южном Азербайджане, Северном Курдистане, Гиляне, Мазендаране, Хорасане. Поручено это было первому секретарю ЦК Азербайджана Багирову. В ожидании завершения этой операции Молотов мог в Потсдаме обещать безусловный вывод советских войск из Ирана через шесть месяцев после завершения войны.
Серьезный узел противоречий завязывался на Ближнем Востоке, причем не только и не столько между СССР и западными союзниками, сколько между главными колониальными державами. Собственно, линии противоречий были обозначены еще на Парижской конференции 1919 года, где западные страны не забыли о собственных интересах. Было решено ввести систему мандатов Лиги Наций (как стыдливо стали называть колонии) и раздать их державам-победительницам. Франция получила от Турции Сирию и Ливан, Великобритания – Месопотамию (Ирак), Иорданию и Палестину, в северной части которой обещала создать еврейское государство.
«Ближний Восток был „нарезан“, как сыр к ужину, на отдельные ломти, получившие названия Сирия, Ливан, Трансиордания, Ирак, Саудовская Аравия, – замечает финский ориенталист Макс Даймонт. – Все они были прикреплены к Англии или Франции якорями договоров, зубья которых уходили глубоко в нефтеносную почву этих государств. Эта перекройка Ближнего Востока осложнила ситуацию Палестины… Арабы утверждали, что они являются единственными законными хозяевами Палестины на том основании, что она еще в VII веке была завоевана мусульманами и что арабы составляют в ней большинство. Евреи утверждали, что они завоевали эту землю еще в XII веке до н. э. и значительно дольше, чем арабы, составляли в ней большинство».
Французская и итальянская Северная Африка и британская Юго-Западная Аравия по-прежнему оставались в колониальной зависимости. Ирак и Египет, номинально независимые государства, были связаны неравноправными договорами с бывшими метрополиями и терпели иностранное военное присутствие на своей территории.
«Вместо независимости послевоенное урегулирование принесло арабским народам новую волну европейского империализма. Европейские державы использовали этот процесс, чтобы выполнить свои стратегические задачи и разрешить существовавшие между ними территориальные споры… Арабы так и не смирились с этой грандиозной несправедливостью и провели оставшиеся годы между двумя мировыми войнами в ожесточенном противостоянии своим колониальным хозяевам, в тщетной попытке воплотить в жизнь давнюю мечту о независимости», – пишет британский арабист Юджин Роган.
Хотя еще в 1917 году в Декларации Бальфура британское правительство официально поддержало создание «национального очага для еврейского народа» в Палестине, и это обещание было включено в полученный Лондоном мандат Лиги Наций, Лондон даже не думал приступать к решению этой проблемы. В 1930-е годы геноцид евреев в Германии, волна воинствующего антисемитизма в остальной Европе, поток отчаявшихся беженцев, которые пытались найти убежище в Палестине, актуализировали идеал еврейского государства на древней родине, что вызывало растущее недовольство арабов. Вооруженное восстание арабов против мандатов началось в 1936 году и закончилось только в 1939 году.
