От Второй мировой к холодной войне. Немыслимое - Вячеслав Алексеевич Никонов
– Эта позиция определяется заявлением, сделанным в 1941 году, в которых Великобритания и Франция окончательно провозгласили независимость этих государств Леванта. В то время и с тех самых пор правительство Его Величества давало ясно понять, что оно никогда не будет пытаться заменить французское влияние в государствах Леванта английским… Нам надо учитывать тот факт, что Россия и Соединенные Штаты признали независимость Сирии и Ливана и относятся к ней с одобрением, но не одобряют предоставления какого-либо особого положения другому иностранному государству.
Для де Голля позиция Великобритании была неприемлема, хотя и предсказуема. «Речь, в частности, шла о планах Великобритании установить свое господство на Востоке, – писал генерал. – Сколько раз мне приходилось сталкиваться с этой неуемной страстью англичан, которая вот-вот могла перехлестнуть границы дозволенного! Случай представился с окончанием войны. Вторжение немцев и его последствия лишили изможденную Францию ее былой мощи. Что касается арабских стран, то в результате ловкой и дорогостоящей политики Британии многие их лидеры попали под британское влияние. Экономическая система, созданная Великобританией с помощью блокады и монополии на морские транспортные перевозки, позволила ей взять под свой контроль весь товарообмен, от которого зависело существование восточных стран, а 700 тысяч британских солдат и многочисленные эскадрильи самолетов обеспечили ей в этом регионе военное господство на суше и в воздухе. И, наконец, на конференции в Ялте Черчилль выторговал у Рузвельта и Сталина свободу действий в Дамаске и Бейруте.
Я не строил никаких иллюзий относительно средств, которыми мы располагали на случай взрыва. В Сирии и Ливане наши силы насчитывали всего 5 тысяч человек – пять сенегальских батальонов, кое-какие вспомогательные части и восемь самолетов. Кроме того, под французским началом находились так называемые „специальные войска“ – 18 тысяч солдат и офицеров, набранных среди местных жителей».
И здесь арабы заявили о себе как о самостоятельной политической силе, которая уже не намеревалась считаться с мнением колонизаторов. В марте 1945 года после долгих обсуждений была образована Лига арабских государств, в которую вошли Египет, Ирак, Сирия, Ливан, Саудовская Аравия, Йемен, а также Трансиордания, впоследствии названная Иорданией, которая станет независимым государством в марте 1946 года.
Влияние Германии, некогда весьма сильное, исчезло с поражением нацизма. Власть Британии и Франции уходить просто так не собиралась.
В марте 1945 года начались переговоры о заключении нового договора между Парижем и странами Леванта. Французский генерал Бейне потребовал от Сирии и Ливана значительных уступок в военных и политических вопросах, в сфере культуры. Те отказались. Бейне отправился в Париж за инструкциями. Во время перерыва в переговорах Франция направила в регион дополнительные войска, что сирийцы и ливанцы восприняли как прямую угрозу.
Де Голль ни на минуту не сомневался в собственной правоте: «В конце апреля в Сирии многие признаки свидетельствовали о том, что назревают тревожные события, особенно в Дамаске, Халебе, Хаме и Дейр-эз-Зоре. Одновременно сирийское правительство стало все более возвышать голос, требуя передачи под ее командование „специальных войск“ и поощряя выступления мятежных элементов. В этих условиях наш Совет министров, выслушав представление генерала Бейне, принял решение послать на Ближний Восток три батальона, из которых два должны были заменить равный контингент сенегальских стрелков, отправляемых на родину… Эта незначительная переброска войск была тем более оправданной, что одна из британских дивизий, расквартированная в Палестине, только что получила приказ о передислокации в район Бейрута, тогда как на территории Сирии и Ливана уже находилась целая 9-я британская армия».
Как только началось выдвижение французских подкреплений, 30 апреля к де Голлю явился посол Великобритании Дафф Купер и от имени своего правительства потребовал остановить отправку войск, так как эта «переброска может привести к беспорядкам».
– В странах Леванта, – заявил де Голль, – никто не несет более серьезной ответственности за происходящее, чем Франция, государство, обладающее мандатом. Вы с настойчивостью продолжаете попытки встать между Францией и странами, находящимися под ее мандатом. Это дает нам основание полагать, что Ваша цель – вытеснить нас из этих стран.
Качая головой и бормоча себе под нос слова об «опасных осложнениях», Дафф Купер ретировался.
Черчилль отреагировал через несколько дней: «4 мая я обратился к де Голлю с дружественной телеграммой, которой объяснил, что у нас нет никаких притязаний на государства Леванта и что мы выведем все наши войска из Сирии и Ливана, как только новый договор будет заключен и вступит в силу… Мы указали ему, что прибытие французских подкреплений, даже самых небольших, неизбежно будет расценено как средство давления, и это может иметь серьезные последствия».
Де Голль не оценил это послание Черчилля, «ничем не отличающееся по духу и стилю от тех, которые он посылал мне в течение четырех лет по данному вопросу…
Трудно было ошибиться относительно того, как будут развиваться события. Если Черчилль мечет громы и молнии по поводу отправки 2 500 французских солдат туда, где уже находится 60-тысячное британское войско, к которому должны присоединиться еще 15 тысяч человек и которое готовы поддержать с воздуха 2 тысячи боевых машин, то, надо полагать, англичане ставят перед собой серьезные цели.
В ответе премьер-министру я счел уместным обратить его внимание на ту ответственность, которую берет на себя Англия, вмешиваясь в наши дела, и на то препятствие, которое она сама воздвигает на пути к любому союзу между Лондоном и Парижем».
С этого момента крайне любопытно сравнивать описания последовавших событий в воспоминаниях де Голля и Черчилля.
8 мая в Леванте праздновали победу над Германией. В Бейруте, как рассказывал де Голль «арабские солдаты прибывшей из Палестины британской дивизии во время праздничных шествий выкрикивали оскорбления в адрес Франции. В последующие дни было совершено несколько покушений на французов в ряде сирийских городов при полном попустительстве жандармерии. Следует сказать, что эта жандармерия, считавшаяся образцовой, когда находилась в подчинении у французских властей, моментально преобразилась после того, как два года назад была передана под юрисдикцию сирийскому правительству. Поскольку, несмотря на предостережения наших представителей, ее вооружением занялись англичане, в распоряжении Шукри Куатли и его министров оказалось 10 тысяч человек, вооруженных новейшей военной техникой. Это было то, в чем нуждалось руководство страны для организации и поддержки антифранцузских выступлений. Вполне естественно, что в этих условиях переговоры генерала Бейне в Дамаске не дали никаких результатов».
Черчилль тоже был озабочен обострением отношений с Францией, виня во всем, естественно, де Голля: «В этом тревожный промежуток между капитуляцией Германии и трехсторонней конференцией в Берлине генерал де Голль тоже решил обеспечить
