Эмилио Сальгари - Капитан Темпеста. Город Прокаженного короля (сборник)
– Гараджия в отсутствии или здесь? – спросил он, въехав через опущенный мост во двор замка.
– Здесь, господин, – ответил один из прибежавших негров. – Она уже знает о твоем прибытии и ожидает тебя.
Мулей-Эль-Кадель, не сходя с коня, свистнул и, когда по этому заранее установленному знаку подъехал его отряд, бросил повод своей лошади Бен-Таэлю, спрыгнул с нее на землю и прошел в замок, предшествуемый офицерами стражи.
В окруженном колоннами портике его уже поджидали слуги с горячим кофе и сладкими лепешками, как это водилось в домах турецкой знати. Молодой витязь выпил чашку ароматного напитка, закусил двумя небольшими пряными лепешками и спросил приблизившегося к нему с низкими поклонами старого домоправителя:
– Могу я видеть твою госпожу?
– Да, господин, она ждет тебя. Пожалуй за мной.
Мулей-Эль-Кадель подошел к Бен-Таэлю, стоявшему в стороне, и шепнул ему на ухо:
– Пусть мои люди не снимают оружия и будут наготове.
Невольник молча наклонил голову.
– Теперь веди меня к твоей госпоже, – обратился витязь к домоправителю.
Старик провел его в ту же комнату, в которой Гараджия угощала мнимого Гамида-Элеонору. Внучка великого адмирала, как в первый день приезда Гамида, стояла перед диваном, опираясь рукой о стол. Одета она была во все белое, сверкая множеством драгоценностей. За поясом у нее, как и тогда, был маленький ятаган.
– Ты, Мулей-Эль-Кадель? – тихо произнесла она глубоким грудным голосом, видимо сдерживая сильное волнение. – Не надеялась я увидеть тебя в этих стенах… Что привело тебя сюда?
– Желание узнать от тебя кое-что относительно той благородной христианки, которая пробыла здесь несколько дней, потом уехала и подверглась преследованию твоего начальника стражи, – сухо ответил Дамасский Лев.
Лицо Гараджии вспыхнуло, а в глазах ее загорелся мрачный зловещий огонь.
– А, – насмешливо сказала она, – ты желаешь иметь сведения о той женщине, которая прокралась ко мне под прикрытием чужого имени и в мужской одежде?
– Да, именно о ней. Где эта женщина? – тоном судьи продолжал Мулей-Эль-Кадель.
– А я почем знаю, – передернув плечами, презрительно вымолвила Гараджия.
– Может быть, она уже вернулась сюда?
– Если бы вернулась, ты не нашел бы ее живой, Мулей-Эль-Кадель.
– Ты все такая же злая, как была, Гараджия?
– Все такая же.
– Ты должна знать, где эта женщина… или, вернее, девушка; она ведь еще не была замужем… Я слышал, твой капитан догнал ее галиот и взял его на абордаж.
Молодая турчанка так и подскочила от радости.
– Взял-таки! – вскричала она с торжествующим смехом. – Посмотрим, кто теперь вырвет ее из моих рук?
– Я нарочно приехал к тебе… с просьбой уступить мне эту пленницу вместе со всеми ее спутниками.
– Это ты-то… мусульманин?!
– Да, я. Эти люди находятся под моим покровительством.
– И ты воображаешь, что Мустафа и Селим будут смотреть на это покровительство сквозь пальцы?
– Пусть они попробуют наказать Дамасского Льва: войско боготворит его и ни один человек из всей армии султана Селима не решится наложить на него руку, – спокойно проговорил молодой витязь.
– Тогда тебе пришлют из Константинополя шелковый шнурок.
– Он может затеряться в пути: Константинополь так далеко отсюда, – насмешливо возразил Мулей-Эль-Кадель.
– Наши галеры очень быстроходны. Они могут доставить тебе султанский подарок не далее как через пять дней. А чтобы он не был перехвачен, об этом мы тоже можем позаботиться, – в свою очередь иронизировала Гараджия.
– Так ты намерена донести на меня? – спросил Дамасский Лев, пристально глядя в глаза своей собеседницы.
Молодая девушка подошла к нему, положила обе руки на его плечи и, так же пристально заглядывая ему в глаза, шипящим и разъяренным голосом произнесла:
– Что ты сделал с моим бедным сердцем, Мулей-Эль-Кадель!.. Как раньше, так и теперь ты прожигаешь его своими взорами… Я любила тебя, любила так горячо, как только могут любить женщины моего племени, а ты отверг мою любовь!.. И теперь ты, заставивший меня перенести такую муку, пролить столько жгучих слез, желаешь, чтобы я собственными руками отдала тебе эту гнусную христианку, которая насмеялась надо мной и которую ты… любишь?!
Спокойно отступив от молодой девушки, так что ее руки упали с его плеч, побледневший Мулей-Эль-Кадель молча отрицательно покачал головой.
– Ты заблуждаешься, Гараджия, – мягко, почти грустно возразил молодой человек. – Та мужественная и благородная венецианка, которая под именем капитана Темпесты совершала чудеса храбрости в Фамагусте, спасла мне жизнь, и Дамасский Лев опозорил бы себя навеки, если бы оказался менее благодарным, чем настоящие львы, обитающие в пустынях нашей Аравии; они никогда не забывают благодеяний и всегда стараются выразить свою признательность, чем только могут…
– Любишь ее, любишь, нечего вывертываться! – злобно кричала Гараджия, наступая со сжатыми кулаками на своего собеседника.
Дамасский Лев скрестил руки на груди и спокойно спросил:
– А если бы и так, то что же ты бы сделала, Гараджия?
– Что я бы сделала?! – прохрипела она, потрясая кулаками в воздухе. – Я сделаю то, что голова этой хитрой змеи, сумевшей прокрасться в сердце, оставшееся закрытым для меня, будет торчать на колу самой высокой из моих башен!.. Клянусь Кораном, что это будет сделано, а я не из таких, которые нарушают свои клятвы… Вот подожди, дай только Метюбу привезти ее обратно…
– Метюба я надеюсь остановить в пути… во всяком случае, не позволю ему высадиться здесь.
– Остановишь в пути и не позволишь ему высадиться?.. Ха-ха-ха! Посмотрим, как ты воспрепятствуешь ему в этом! Разве в твоем распоряжении целая эскадра, чтобы выступить против него?.. Да наконец, разве я допущу тебя идти к нему навстречу? У меня здесь несколько сот людей, превосходно вооруженных, и этот замок – прекрасная крепость…
– Хорошо, об этих интересных подробностях мы можем поговорить в другой раз, – насмешливо прервал разошедшуюся комендантессу Мулей-Эль-Кадель. – Пока же – до свидания… или, вернее, – прощай навеки, Гараджия! Увидишь, на что способен Дамасский Лев.
И, круто повернувшись, он с высоко поднятой головой, бледный, но полный решимости, направился к выходу.
– Берегись султанского шнурка! – крикнула ему вдогонку молодая девушка, имевшая теперь вид настоящей фурии.
– Не боюсь даже и этого шнурка! – не оборачиваясь ответил Мулей-Эль-Кадель.
Он готовился уже переступить порог, когда Гараджия, провожавшая его злобными глазами, вдруг с криком ярости догнала его. Мулей-Эль-Кадель быстро обернулся.
– Что еще нужно тебе от меня? – сурово спросил он.
