Наездник Ветра - Григорий Александрович Шепелев
– То псы Святослава! – весело тявкнул один из тех, кто шёл за Сновидом, – бей их, ребята!
– За Русь! – подхватил другой.
– Оставьте, не надо! – взвизгнули бабы, которых вид княжеских ребят отрезвил. Но буйные головы, решив малость повременить с купцами, двинулись на дружинников. Те, сдерживая попятившихся коней, обнажили сабли.
– Труби! – велел сотник Путше, конь под которым почти взбесился. Стиснув его бока коленями крепче, отрок поднёс к губам серебряный рог и так затрубил, что рёв бушевавшей рядом толпы перестал быть слышен. Но песня рога вскоре оборвалась, потому что Путша расстался с ним навсегда, получив в бок вилами. Остальные отроки, сбившись в кучу, отчаянно отбивались от целой тысячи кольев и топоров.
Глава семнадцатая
Доставив во дворец Хлеську и возвратившись на берег, Гийом сказал, что в Киев с восходом солнца вошло необычно много народу из деревень. Святослав молчал. Он стоял у самой кромки воды, задумчиво глядя на корабли, плывущие к пристани. Днепр, как пёс, лизал сапоги молодого князя. На пристань сгружали много разных товаров. Смерды к ней гнали быков, чтобы заработать на перевозках. По всем дорогам, пересекавшим правобережный лес, шли к Киеву караваны, сопровождаемые отрядами верховых и пеших бойцов. Но ни один воз не въехал в ворота города. Узнавая что-то от встречных, бежавших вниз, купцы давали приказ возницам править назад, и те разворачивали обозы.
– Князь, оглянись! – предложил конюший. Выполнив эту просьбу незамедлительно, Святослав увидел возле горы Хоривицы толчею. Обозы к ней подъезжали, но вверх не двигались. Росли толпы конных и пеших.
– Узнай-ка, что там случилось, – приказал князь, и конюший снова поскакал в Киев. Вернувшись вскоре, он сообщил Святославу, что на Подолии разгорелся бунт, который поднял Сновид.
– Как он это сделал? – полюбопытствовал князь. Гийом соскочил с коня.
– Он распустил слух, что ты позволил варягам зимовать в Киеве.
– Что? Варягам? Каким варягам?
– Эрику, Харальду и стотысячному их войску.
– Надо было три дня назад убить эту сволочь, – с досадой проговорил Святослав, – ты Икмора видел?
– А как я мог его видеть? Я поглядел с Боричева вниз, послушал, что говорят – и сразу назад. Икмор, если он не пьян, без труда разгонит эту ораву. А если пьян – во дворце ещё восемь тысяцких и дружинников три десятка. Надеюсь, что и Ратмир с Тудором прискачут. Головы у них крепкие, кони – добрые.
– Шум поднялся только из-за варягов?
– Не знаю, князь. Я что слышал, то повторил. Но если прикажешь, я через час Сновида приволоку к тебе на верёвке. У него спросишь.
– Не нужно. Будь пока здесь.
Гийом поклонился. Весть о волнениях, охвативших Киев, уже летела вдаль по большим дорогам и малым тропам. Путники и купцы, спешившие в стольный город, сразу сворачивали к обочинам – подождать да послушать, что будет дальше. Столпотворение возле киевских гор росло и шумело. Те, кто пригнал на пристань быков, теперь помогали вновь загружать товарами корабли, только что разгруженные. Быки лениво щипали сухую травку. Береговая дорога была заполнена путниками, торопившимися на юг. Они так спешили, что ни один из них не узнал Гийома и Святослава, стоявших возле самой дороги. И вдруг два всадника, ехавшие в обратную сторону, осадили своих коней и спрыгнули на обочину. Рагдай взял коней под уздцы. Вороной и рыжий были измучены.
– Наконец-то! – тихо сказал Святослав, обняв Калокира, – долго ты ехал!
– Надеюсь, не слишком долго! Роксана жива ещё?
Задавая этот вопрос, патрикий взглянул внимательно на Гийома. Тот улыбнулся, едва заметно кивнув – мол, всё не так плохо! Князю сказать пока было нечего, и он молча опустил руки. Обнявшись также с Гийомом, царский посланник окинул взглядом окрестности и спросил:
– А что здесь творится? Почему все бегут прочь от города, будто в нём открылся вулкан?
– В городе мятеж, – сказал князь. Лицо Калокира вытянулось.
– Мятеж? Возможно ли это? Какой мятеж?
– Самый настоящий! Есть один старый козёл…
– Сновид? – тут же перебил Калокир, – он поднял мятеж? Вы что здесь, с ума посходили все?
– Да не беспокойся! Через час в Киеве будет тихо, а этот старый подлец навеки исчезнет в пастях моих борзых.
Калокир опять взглянул на Гийома. Тот вновь кивнул. Но его кивок на сей раз Иоанна вовсе не успокоил. Скорее, наоборот.
– Ты дашь мне сперва с ним поговорить? – спросил херсонит у князя, – прошу тебя! Это важно.
– Да мне не жалко, болтай с ним хоть целый час! Но только язык не вырви ему. Я хочу услышать, как заорёт он, когда борзые…
– Услышишь! Что за разлад с Роксаной у тебя вышел?
Князь будто ждал этого вопроса. Забыв о том, что творится в Киеве и не обращая внимания на дорожную толчею в шаге от себя, он скороговоркой выложил калокиру всё. Но патрикий кое о чём уже знал, а об остальном догадывался. Его не заинтересовал ни Равул, ни монах Кирилл, ни даже возлюбленный Феофано, имя которого он пытался узнать ещё от Рагнара.
– Это всё вздор, – махнул он рукой, не дав Святославу закончить фразу. Князь заморгал.
– Ты правда считаешь, что это вздор? Ты уверен?
– Я не хочу даже слушать дальше! Какого цвета глаза Роксаны?
– Синие! Ярко-синие! Как сапфиры.
– Ну а у той проститутки, которая получила от Феофано удар ножом, глаза были чёрные, словно души тех, кто влил тебе в голову этот яд!
Святослав опешил.
– Так значит, ты эту женщину видел?
– Я с ней знаком, – заявил патрикий, никогда прежде даже и не слыхавший эту историю, – она вышла замуж за одного магистра, прельстившегося её красотою. Летом я с ней встречался в Константинополе. Да, высокая. Да, худая. Но глаза – уголь!
– А волосы?
– Чёрные, слегка вьются, – проговорил Калокир, мысленно проклиная себя за то, что не удосужился никого расспросить о цвете волос Роксаны. Услышав его ответ, князь снова насторожился.
– И у Роксаны – густые, чёрные кудри! – заявил он, – возможно, это она!
– Это невозможно, – встрял в разговор Гийом, – цвет глаз-то она никак не могла сменить!
– Никак не могла, – согласился князь, просветлев. Потом пришёл в ужас, – ведь я хотел её выдрать! Что ж теперь делать? Она… Она…
– Она ждёт тебя, – перебил патрикий, и, выдернув из руки Рагдая узду своего коня, вставил ногу в стремя, – поедем к ней!
– Отличная мысль! – заявил Гийом, приблизившись к своему буланому. Князь особенным свистом подозвал Ветра. Все трое, а после них и Рагдай, сели на коней и во весь опор поскакали мимо купцов, толпившихся у Почайны, к терему на горе, сиявшему золотым коньком на высокой крыше. Его ворота были распахнуты настежь. Въехав во двор, Святослав и три его спутника лихо спешились. У крыльца стояла Роксана в белом кафтане и красных замшевых башмачках. Её окружали отроки, облачённые в латы и опоясанные мечами. Лешко сидел на коне – одном из пяти, которых держали на всякий случай в
