Конторович Александр - Пока светит солнце!
— Лейтенант наш где?
— Не видать… там, где в остатний раз пулемёт стрелял — нет никого. Немецкий броневик там крутился, но никуда от колонны не ушел. Видать, опасается фашист!
И как это понимать?
Ушел Матвейко или нет? Подбитого мотоцикла бойцы не видели, и кого там таскали немецкие солдаты — неизвестно. То, что броневик мотоцикл не догонит — очевидно. Но догнать можно и пулей! Не обязательно — колесами или гусеницами.
И что теперь делать? Искать лейтенанта на глазах у здоровенной толпы немцев?
Неумно…
Ждать здесь?
Пока приедет тот же броневик? А ведь немцы — не дураки, могут и отправить его, чтобы он окрестности осмотрел.
Нет уж!
Андрей точку назначения знает, карта у него есть. Уцелеет — выйдет туда!
А нам — уходить!
Сейчас же!
Сказано — сделано! И вскоре только повисший в воздухе пыльный хвост напоминал о находившихся здесь недавно автомашинах.
Спустя пару часов, счастливо избегнув столкновения с ещё одной автоколонной, грузовики прибыли в отмеченную на карте точку. Сказать, что прямо сразу же бойцы кого-то там обнаружили — было бы явным преувеличением. Однако в итоге они нашли простреленную в нескольких местах "эмку", одиноко стоявшую на спущенных колесах возле одного из съездов с основной дороги.
Распорядившись отогнать в сторону и хорошенько замаскировать грузовики, капитан выставил боевое охранение и, в сопровождении двух бойцов, направился к обнаруженной машине.
'Итак, что мы имеем? Стекла в машине разбиты и на водительском месте — кровь. Водитель убит? Или ранен? Кровь есть и позади, на пассажирском сиденье. Тоже водитель, или уже кто-то другой? Мотор… Отъездился мотор — радиатор пробит в трех местах. А что в машине есть интересного? Пачка карандашей? Не аргумент… у кого угодно такие быть могли. Банка ваксы? Тоже…
Что ещё интересного в машине есть? Инструменты — это старшине, он им применение найдёт. Старая кожаная куртка — водителя, надо думать, вон, рукав почти оторван. Кожаный несессер — о, вот это уже точно, пассажир забыл!'
Надпись на приклепанной металлической пластиночке свидетельствовала о том, что указанный предмет был подарен 'тов. Лужину Д. П. в день сорокалетия'.
Значит, Лужин. Д.П. — надо думать, Дмитрий Петрович — тот самый полковой комиссар.
Стало быть, машину полкового комиссара нашли, осталось за малым — отыскать его самого…
При более тщательном осмотре окружающей местности обнаружили и водителя, точнее — его могилу. На наспех насыпанном холмике была воткнута в землю фанерка с надписью карандашом — 'Красноармеец Лихонин П.В. Погиб в неравном бою с фашистами. 30.06.1941 г.'
А на кармане куртки, изнутри, есть надпись чернильным карандашом — Лихонин. Точно, водитель здесь похоронен.
Тридцатое… позавчера. Позавчера они были здесь.
Ещё раз осмотрев машину, Алексей ножом выковырял пулю из спинки сиденья — девятимиллиметровая, как у него самого в пистолете. И в немецких автоматах — точно такие же используются.
— Бойцы! По округе посмотрите — тут ещё убитые должны быть!
Через полчаса нашли и этих.
Трое немцев — мотоциклисты, даже очки на касках есть. Оружие отсутствует, карманы пустые. Трупы обнаружились в промоине, заваленные сверху ветками. Если бы не богатый опыт пограничной службы — так и прошли бы мимо этого места.
Один немец получил пулю в грудь — стреляли почти в упор, даже китель на груди был опалён пороховым выхлопом.
Оставшиеся двое были подстрелены в спину — уже из винтовок, одного вообще пробили навылет, это, уж точно, не пистолет.
И что можно сказать теперь?
Трупы немцев спрятали и мотоцикл увели. Зачем, если собирались уходить? В смысле — трупы прятать зачем? Только время терять!
Однако — спрятали.
Значит, причина на то имелась.
— Лемешев! Дуй к отряду — бери десяток бойцов! Будем искать! Здесь они где-то, не могли далеко уйти!
Отослав бойцов на поиски, Ракутин призадумался. Что-то не сходилось… Группа полкового комиссара должна была обследовать подбитые танки, это факт. Но танков поблизости никаких нет. И спрятать их здесь — весьма затруднительно. Значит, прячут что-то другое… что же?
Размышления капитана прервал выстрел. Один. Что-то не слишком большое… пистолет? Нет, на 'ТТ' не очень похоже. А вот на наган… Ещё выстрел! Точно, наган!
Перепрыгивая через ямки и промоины, Алексей рванул в ту сторону.
Бежать пришлось недалеко, уже через несколько десятков метров из травы ему призывно замахали рукой.
Ракутин пригнулся и присел рядом с прижавшимся к камню бойцом.
— Что такое? Кто стрелял?
— Оттуда откуда-то, — указал тот рукой. — Только мы на гребень поднялись, он и шарахнул.
— Попал в кого-нибудь?
— Нет. Тот ещё стрелок… Мы его уж и окликать пробовали, мол, свои! Но молчит, стервец… не отвечает…Только привстал я из травы — он вдругорядь пальнул!
— Ладно… Вы тут обождите пока, только огня не открывать! Ещё меня ненароком зацепите. Передай по цепи приказ!
— Слушаюсь, товарищ капитан.
— На вот, фуражку мою сбереги. Потом заберу.
Так, этот тип пальнул по появившимся на гребне холма фигурам. Почему именно сейчас? Не видел? Стало быть, он где-то впереди. А что у нас там? Ложбинка там имеется. А после неё опять подъем, достаточно крутой, кстати говоря… Так что неведомый стрелок просто так отсюда не уйдет, на такой крутизне он быстро не побежит. Мишень…
Взяв круто вправо, капитан отошел метров на пятьдесят в сторону и теперь находился у неизвестного на левом фланге. Почему на левом? Ведь со спины зайти лучше? Верно. Но любой человек этого и боится в первую очередь. И всякий звук со спины воспринимает изначально, как опасный. А вот сбоку, да ещё слева, куда так просто повернуть ствол, он опасности ожидает не так уж и настороженно — уверен, что успеет быстро на неё среагировать. Но тут его подстерегает другая неприятность. Если вправо он просто вытягивает руку с оружием и стреляет, то, чтобы пальнуть влево, ему придется перевернуться на бок! Если он лежит. А он не стоит — заметили бы! И если этот деятель не левша… и не сидит в окопе… да много ещё всяких 'если'. Но с такими мыслями — лучше дома сидеть! Некогда рассусоливать — работать надо!
Ракутин абсолютно не сомневался в том, что сможет обезоружить этого человека. Со своим немалым опытом подобных стычек с нарушителями и прочими нехорошими товарищами, он имел все основания так полагать. Оттого и не волновался, даже оружие не доставал. Не может там сидеть кто-то серьёзный. Они у побитых немцев оружие взяли, так что же стрелок палит из револьвера? Автомат-то или винтовка — куда как убедительнее! Но он их не использует. Не умеет? Или не может? И в том и в другом случае — противник не слишком опытен.
