Иван Любенко - Тайна персидского обоза
— А не проще было с самого начала попытаться ее убить? — прервал сыщика полицмейстер.
— Именно так он сначала и поступил, подменив лекарства опием. Старушку удалось спасти только благодаря счастливому случаю…
— Хорошо, продолжайте.
— Но чиновник акцизного ведомства совершил одну ошибку. Он спрятал под деревом свои собственные калоши, надеясь их позже забрать. Ему не повезло — это заметил очевидец, приславший нам анонимное письмо. Вот и все, — Поляничко промокнул платком выступившие на густых усах капли пота.
— Ну что ж, Ефим Андреевич, совсем неплохо и очень похоже на правду. Особенно про персидское золото, — насмешливо скривил губы Фен-Раевский. — Я всегда восхищался вашими необыкновенными способностями. Мотив есть, улики по убийству Загорской налицо, остается только найти доказательства причастности Шахманского к устранению Корзинкина и Сипягина либо получить его чистосердечное признание. Третьего не дано. — И подмигнул Каширину: — Надеюсь, Антон Филаретович, вы сумеете правильно объяснить подследственному, что раскаяние — прямая дорога к Божьему прощению?
— Не извольте сомневаться, ваше высокоблагородие, — коллежский секретарь вытянулся перед начальником молодой березой. — Да я ж ему такую дорогу на спине нарисую, что…
— Ладно-ладно, не переусердствуйте только, — нервно задергал щекой старый полициант. — А правда ли, господа, что уважаемый адвокат Ардашев самостоятельно занимается расследованием этих трех убийств?
— Так точно, — кивнул Поляничко.
— А зачем это ему?
— Насколько я понял, — продолжил начальник сыскного отделения, — Загорская просила его разгадать тайну захоронения у Соборной горы. Покойница была уверена, что найденные часы ранее принадлежали ее отцу — полковнику Игнатьеву. Я их, кстати, и передал ей.
— А каково его отношение к персидскому золоту?
— Как мне кажется, Ардашев считает, что клад где-то на территории Интендантства, а не в усадьбе доходного дома.
— Вы хотите сказать, что Клим Пантелеевич верит в существование сокровищ? — удивленно вытаращил глаза полицейский начальник.
— Не только верит, ваше высокоблагородие. В этих поисках, я думаю, он продвинулся дальше нас, — вставил реплику молчавший до поры Кошкидько.
— А почему?
— Трудно сказать…
— Он видел карту крепости, — опять нашел ответ Поляничко. — А совсем недавно зачем-то осматривал старый соляной склад.
— Что ж такое получается? Присяжный поверенный частным образом ищет пропавшее государственное имущество на миллионы рублей, а полиция в это время бездействует? — недовольно поднял правую бровь Фен-Раевский.
— Мы тоже работаем, ваше высокоблагородие, — обиделся начальник сыскного отделения. — Я был там после него — ничего примечательного, если не считать одной детали: в левом дальнем углу значительно просел каменный пол, приблизительно на полвершка, и потому мне кажется…
— Вы представляете, господа, что может ждать каждого из нас в случае обнаружения золотых монет, потерянных казной более восьмидесяти лет назад? — беззастенчиво перебил подчиненного полицмейстер. — Здесь уже не Станиславом, а Владимиром на ленте пахнет! Какие будут у вас, Ефим Андреевич, предложения?
— По слухам, под крепостью имеется разветвленная сеть подземных сообщений. Я не берусь утверждать точно, но вполне возможно, что где-то там и находятся пропавшие сокровища. Да и не зря же Ардашев осматривал именно этот соляной подвал. Все-таки хорошо бы получить разрешение у военных на проведение раскопок.
— Я поговорю с начальником Интендантства, думаю, он не откажет… А для отыскания клада прошу принять все надлежащие меры! Да и адвоката не упускайте из виду. Вот, пожалуй, на этом и закончим.
Чиновники задвинули на место стулья и под пристальным вниманием государя императора разошлись по кабинетам.
16
Подсказка золотого хронометра
Известие о задержании Шахманского принесла Ардашеву его прислуга — Варвара Шатилова, третий год совмещающая обязанности горничной, кухарки и экономки в доме № 38 по Николаевскому проспекту. Вернувшись с Нижнего базара, она робко постучала в дверь адвокатского кабинета и сообщила Климу Пантелеевичу о прошедшем накануне обыске и последующем аресте внука Загорской. Об этом она узнала от Нюры — камеристки погибшей Елизаветы Родионовны. Именно прислуга и просила Варвару немедленно передать эту скверную новость ее хозяину.
Присяжному поверенному стало понятно, что полиция перешла в решительное наступление и, как всегда, может наломать дров. Теперь следовало не мешкая расспросить постояльцев доходного дома о некоторых обстоятельствах того рокового дня и только затем выяснить у Поляничко основания ареста Шахманского.
Не теряя ни минуты, адвокат облачился в летний костюм и, наняв извозчика, оказался перед парадной дверью дома № 8. Поднимаясь на второй этаж, он столкнулся с Аполлинарием Никаноровичем Варенцовым. Объяснив отставному коллежскому асессору необходимость уединенной беседы, Ардашев прошел в его комнату и вот уже добрых десять минут терпеливо выслушивал покаянную исповедь недавно разоблаченного злоумышленника.
— Вы, Клим Пантелеевич, небось грешным делом думаете, что это я тетушку сгубил? Так? А зря. Клянусь, я на такое злодейство не способен. Верите, я каждый божий день прощение у Господа вымаливаю и грех свой великий молитвами до сих пор пытаюсь искупить… А Елизавета Родионовна, скажу я вам, была человеком большой и светлой души. Она даже содержание мне назначила. Я, признаться, после вашего разоблачения вообще уехать вознамерился… А о деньгах и подумать-то не мог! — Варенцов поскреб бакенбарды. — А оно видите, как содеялось… Кто бы мог подумать на Аркашку-то? Ведь любимый внучек душегубом оказался! — все больше распалялся собеседник. — Она-то его сызмальства выхаживала, а он ей спицей, да в самое ухо! И это за все хорошее? Да чтоб ему никакой пощады! Пусть на каторге сгниет! Супостат! Анафема! Аспид египетский! — потрясал в воздухе кулаками отставной чиновник, и от этого негодования у него шевелились усы и на багровом носу выступали капельки пота.
Пропуская мимо ушей проклятия, сыпавшиеся в адрес Шахманского, Ардашев откинулся в кресле и как бы невзначай спросил:
— Аполлинарий Никанорович, припомните, пожалуйста: где вы находились в момент убийства госпожи Загорской?
— Вот опять вы, Клим Пантелеевич, за свое — уличить меня пытаетесь, капканы словесные расставляете… Ну откуда я могу знать, в котором часу убили тетушку? Мы же с Изабеллой Юрьевной по аллеям гуляли и свидетелями злодеяния никак не могли быть.
