Футляр для музыканта - Михель Гавен
– Тогда что же вы хотите, найти Жюли? – фон Венцлов пожал плечами. – Какая же в этом трудность? Вы сами сказали, она в Париже. У гестапо руки длинные, я не могу ее защитить.
– Да, вы правы, нас вполне устроило бы, если бы Жюли нашлась, но только так, чтобы нашли ее вы, а не мы, – согласилась Маренн и заметила, как на лице фон Венцлова промелькнуло удивление. – А через нее или по каким-то иным каналам, наверняка вам известным, вы бы от своего лица, но имея за спиной мое руководство, связались бы с генералом Арнольфом или еще с кем-то из влиятельных фигур союзников, тоже вам известных, бесспорно, чтобы, собственно, доделать то, что недоделал барон фон Штауфенберг, – она понизила голос, – спасти Германию от краха. Не думаю, что ваша честь, о которой вы сами упомянули, позволит вам отказаться.
– А если я откажусь, агенты гестапо найдут в Париже Жюли и убьют ее? – полковник посмотрел Маренн прямо в лицо.
– Мне ничего неизвестно о подобной угрозе, – честно ответила она. – Я предлагаю лишь то, на что имею полномочия.
– Ваше руководство собирается договариваться с американцами о сепаратном мире? – он усмехнулся. – Никогда бы не подумал, что такие мысли созреют в ведомстве Гиммлера.
– Я не могу вам сообщить, о чем конкретно собирается договариваться мое руководство, – отрезала Маренн строго. – Как я уже упомянула, я врач. А все, что бригаденфюрер СС Шелленберг собирается сообщить вам конкретно о своих намерениях, он сделает это сам или через своего адъютанта барона фон Фелькерзама. Единственное, что еще вам следует знать, так это то, что американский агент, которого мадемуазель Жюли ждала в Париже, также находится в Шарите, и не исключено, что, когда ваше здоровье поправится, вы с ним увидитесь и обсудите, как вам склонить генерала Арнольфа к сотрудничеству. Но без Жюли, как вы понимаете, все-таки не обойдется. Нельзя вести переговоры с союзниками из эсэсовского госпиталя. Нужен посредник. Так что вы скажете, полковник, вы согласны? – Она внимательно посмотрела на фон Венцлова. – Могу обещать, что даже если вы откажетесь, пенициллин я, конечно, оставлю, и доктор Ройс вас вылечит, безусловно, у него большой опыт. Но, как я понимаю, это не может иметь для вас решающего значения. Как я заметила, вы не боитесь смерти.
– Мой отец категорически против моего брака с Жюли именно потому, что она всего лишь танцовщица, – негромко ответил фон Венцлов. – Я хорошо понимаю все, о чем вы говорите, фрау Сэтерлэнд, и прошу извинить меня за резкость, которую я допустил в самом начале нашего разговора. Однако мысль о том, что большевики выгонят моего старого отца из его родового замка и, скорее всего, пристрелят, потому что он аристократ, ни на мгновение не оставляет меня. Все, что я и мои друзья пытались делать – участие в заговоре, переговоры с американцами об открытии фронта в Арденнах, – все было не ради спасения собственной шкуры, а для того, чтобы спасти Германию от большевистской оккупации. Уж лучше жующие жвачку янки, чем Сталин и все то, что несут с собой его войска. Признаюсь вам, что я был главным вдохновителем и первого, и второго заговора на Западном фронте. Но оба моих плана провалились. Рейх еще в большей опасности, чем это было полгода тому назад, и ситуация ухудшается катастрофически быстро. Что ж, если наконец-то в руководстве СС кто-то прозрел и там нашлись разумные люди, которые понимают необходимость отчаянных совместных усилий, я готов сотрудничать. У меня и моих товарищей есть кое-какие связи и в Штатах, и в Англии. Но если все это окажется обманом, хитрой эсэсовской разработкой, чтобы выявить заговорщиков… – он поморщился. – Это было бы большим разочарованием.
– Не сомневайтесь. – Маренн успокаивающе положила свою руку поверх его руки. – Бригаденфюрер Шелленберг решительно настроен идти по этому пути. И я уверена, он имеет на это санкцию рейхсфюрера. Единственное, что может воспрепятствовать, так это то, что нам не хватит времени, – добавила она с горечью.
– Я тоже все время об этом думаю, – согласился полковник. – Поздно спохватились ваши фюреры, – упрекнул он. – Надо было поддержать Штауфенберга.
– Что же вы думаете, не готовы были поддержать? Поддержали бы, если… – Маренн на мгновение запнулась, потом произнесла почти шепотом. – Если бы бомба сработала так, как она должна была сработать.
Слезящиеся, воспаленные глаза фон Венцлова широко раскрылись, он смотрел на нее с нескрываемым изумлением.
– Так можно ли рассчитывать, полковник, – спросила она поспешно, чтобы прекратить опасный разговор, – что в самом ближайшем будущем вы свяжетесь с мадемуазель Делакруа?
– Да, конечно, – растерянно ответил он. – В последнее время она не имела от меня вестей и наверняка сходит с ума от беспокойства. Но я хотел, чтобы она меня забыла и увлеклась кем-то другим. Я считал, мне нечего ей предложить, кроме гестаповской тюрьмы и разрушенного большевиками замка. – Он грустно улыбнулся.
– Будем надеяться, она не исполнила ваших желаний, – улыбнулась Маренн. – И список ваших предложений для нее в ближайшее время будет выглядеть попривлекательней. Во всяком случае, в нем появится предложение руки и сердца.
– Вы шутите.
От волнения барон фон Венцлов закашлялся. Маренн приподняла его голову и держала, давая возможность отдышаться.
– Сейчас я позову медсестру, вы вернетесь в палату, – сказала она негромко. – Вам сделают инъекцию лекарства и подготовят к погрузке в самолет. Уже сегодня вечером вы окажетесь в клинике Шарите, где лечение будет намного интенсивнее. И вы скоро почувствуете себя лучше.
– Благодарю вас, фрау, – барон вытер свободной рукой слезящиеся от кашля глаза. – Если я правильно услышал, вы сказали, что ваши предки тысячу лет служили Австрии. Могу ли я узнать, какую фамилию вы имели в виду? – неожиданно спросил он.
– Фамилию фон Габсбург, конечно, – ответила Маренн невозмутимо. – Мой прадед был император Франц-Иосиф, а прабабушка – императрица Зизи.
– А она была по рождению Виттельсбах, принцесса Баварии. – Фон Венцлов понимающе улыбнулся. – Мой род тоже происходит из Баварии, хотя позднее мы переехали на север. Теперь я понимаю, почему я подумал, когда увидел вас, что ваше лицо мне знакомо. Вы похожи на вашу прабабку, как ее изображали на портретах, украшающих резиденцию баварских королей. Один из Виттельсбахов, самый младший, конечно, был женат на моей прабабке, – сообщил он.
– Вы меня совсем не удивили, полковник. – Маренн улыбнулась, поправляя бутылку с физраствором на подставке. – Мне много раз говорили прежде, что я похожа на императрицу Зизи, особенно в Австрии и в Венгрии. Но я очень рада, что мы с вами нашли общий язык и даже, как оказалось, общих родственников. Сейчас нам нельзя терять время. Сейчас наш главный враг – гнойный плеврит. И с ним надо покончить как можно скорее, – заключила она, направляясь к двери. – Доктор Ройс! – позвала она дивизионного доктора. – Мы закончили. Раненого надо отвезти в палату и провести инъекции пенициллина. Препарат доставили? – спросила она строго.
– Так точно, госпожа оберштурмбаннфюрер, – доктор
