Эмилио Сальгари - Капитан Темпеста. Город Прокаженного короля (сборник)

– Ну да, синьор, на дыбы, – подтвердил старик. – Когда она опустит корму вниз, а нос подымет вверх, мы воспользуемся суматохой, чтобы освободиться отсюда, приготовить и зажечь фитиль для взрыва пороха и незаметно улизнуть в одной из здешних шлюпок. Взрыв галеры должен произойти, разумеется, не ранее того времени, когда мы отплывем на достаточное расстояние. Поняли, синьор?

– Понял. Но к несчастью, у нас здесь нет не только топора или долота, но даже простого ножа, – грустно проговорил Перпиньяно. – А раз этого нет, то чем же мы пробьем корпус?

– Не будет ли выполнимее моя мысль? – вдруг заговорил молчавший до тех пор Никола Страдиото.

– Выложи нам ее, грек, – сказал старый далмат. – Недаром про вас говорят, что вы самый хитрый народ во всей Левантине… хитрее даже смирнийцев.

– Ну уж и хитрее! – с улыбкой возразил, видимо, польщенный грек. – Видите что, дедушка Стаке, – продолжал он деловым тоном, – турки хоть и отняли у меня все оружие, зато оставили кремень и трут…

– Годные лишь на то, чтобы закурить трубку, если у тебя уцелел табак, – пренебрежительно заметил старик.

– А быть может, и на то, чтобы поджечь корабль? – возразил Никола.

Дедушка Стаке так и подпрыгнул от восторга, охватившего его при таком простом замечании грека.

– Ах, черт возьми, мне это и в голову не приходило! – вскричал он, ударив себя по лбу рукой. – Ну разве не правда, что вы, греки, – самый хитрый народ в мире?.. Я сам со всеми своими мозгами настоящий дурак в сравнении с тобой…

– Вы хотите поджечь галеру, Никола? – спросил венецианец.

– Да, синьор. Другого средства выйти из угрожающей нам опасности я не вижу.

У грека, как мы видим, явилась та же самая мысль, что и у Лащинского, и более других осуществимая при данных обстоятельствах. Вступить в открытую борьбу с турецким экипажем было, разумеется, совершенно невозможно, поэтому злополучным пленникам не оставалось другого исхода: или покориться своей горькой участи, или же прибегнуть к хитрости ради своего спасения.

– Ну, что же вы скажете на это? – осведомился грек, видя, что все кругом молчат.

– Я думаю, что если поджечь галеру, то мы все изжаримся на ней, – ответил Перпиньяно.

– Я не в трюме заложу огонь, – пояснил Никола. – Мы пролезем в люк и подожжем там запасные канаты и паруса. Остальное сделается уж по указанию самих обстоятельств.

– Хорошо. А как же мы выберемся отсюда, когда в межпалубном пространстве, быть может, поставлена стража? – спросил Перпиньяно.

– Свернем ей шею – вот и все! – недолго думая, решил дедушка Стаке.

– Когда мы дойдем до рейда, по вашему расчету, Никола? – продолжал Перпиньяно, не слушая старика.

– Не раньше полуночи. Сейчас ветер очень слаб, и мы идем тихо, – отвечал грек. – Здесь с вечера обыкновенно бывает затишье.

– Ну а каким образом мы спасем герцогиню и виконта?

– Таким же, как и себя самих: посадим и их в шлюпку. Мы плывем почти под самым берегом, так что живо доберемся до него в шлюпке… Боюсь только, как бы у нас не вышло недоразумение с Мулей-Эль-Каделем. Его невольник, наверное, добрался до своего господина…

– Ну, этот славный турок, во всяком случае, не доставит нам никаких неприятностей, – заметил дедушка Стаке. – Давайте теперь прежде всего осмотрим наше помещение, а потом станем придумывать, как поудобнее выбраться из него, – добавил он, вставая.

За ним поднялись и все остальные и, пользуясь тем, что трюм был освещен небольшим окном, легко дошли до люка, открывавшегося в межпалубное пространство.

– Ба! Да тут даже и не заперто! – с удивлением вскричал старый далмат, видя, что люк свободно поднимается от простого нажима его руки. – Что бы это значило?

– А это значит, что я снял железный болт, – вот и все, – послышался в ответ чей-то насмешливый голос.

Из уст пленников вырвался единодушный возглас изумления:

– Ренегат!

– Да, он самый, пришедший от герцогини, чтобы освободить вас, – продолжал тот же голос.

Через мгновение поляк спустился с лесенки и очутился посреди пленных, которые скорее готовы были схватить его за горло и задушить, чем поверить его словам.

– Вы… вы хотите освободить нас! – вскричал дедушка Стаке. – Изволите шутить, господин польский медведь! Но предупреждаю вас, что ваши штуки с нами могут обойтись вам очень дорого.

Поляк пожал плечами и серьезным голосом сказал лейтенанту:

– Поставьте одного из ваших людей возле трапа для наблюдения. Турки не должны знать того, что я должен вам сказать, иначе я лишусь своей шкуры…

– Эль-Кадур, – обратился Перпиньяно к арабу, – стань вот тут на часах. Как только заметишь, что кто-нибудь приближается к люку, извести нас.

Араб поклонился и неслышно подкрался к трапу, около которого и притаился.

– Теперь можете говорить безбоязненно, капитан, – предложил венецианец поляку.

– Вы тут составляли заговоры, не так ли? – начал Лащинский.

– Мы?! – вскричал старый моряк, делая негодующее лицо.

– Да, вы. Я ведь слышал, как вы говорили…

– Это правда, мы говорили, но только о луне, решая вопрос, правда ли, что на ней изображены пара глаз, нос и рот…

– Будет тебе балагурить, моряк, – прервал с досадой Лащинский. – Не время дурачиться… Вы задумали поджечь галеру? Да? Сознайтесь…

– Значит, вы подслушали! – с тревогой спросил лейтенант.

– Да, я ясно слышал ваши последние слова… Но не пугайтесь, пожалуйста: ваше намерение вполне совпадает с моим…

– Как! Разве и вы… – начал было Перпиньяно, но Лащинский перебил его.

– Да, и я решил поджечь галеру и уже условился об этом с герцогиней, – сказал он. – У вас, Никола, кажется есть трут и кремни? Да?

– Есть-то есть. Но…

– Ну, вот и отлично. Вполне одобряю ваш замысел. Выйдя отсюда, я вновь запру вас сверху, а ночью приду и опять открою люк.

– Постойте, синьор, – вмешался неугомонный старый моряк, сильно недоверявший поляку. – Кто или что поручится за вашу честность по отношению к нам? Может быть, вы только хотите подвести нас под турецкие кривые сабли, чтобы услужить своим новым господам? Чем вы докажете противное?

– Если бы я хотел вам зла, то мог бы сделать это, не приходя сюда. Стоило бы мне только привести кого-нибудь сюда послушать вашу беседу, и делу был бы конец, – возразил Лащинский. – Но я хочу не убивать вас, а, напротив, спасти от смерти, угрожающей вам. Даю вам в этом честное слово.

– Раз вы даете слово помочь нам, мы готовы на какую угодно отчаянную выходку, лишь бы спасти герцогиню и ее жениха, – ответил за всех Перпиньяно.

– Следовательно, вы согласны действовать заодно со мной?

– Да, синьор Лащинский.

– Позвольте, господа, – вмешался Никола. – А как теперь ветер? – обратился он к Лащинскому.