Симона Вилар - Ассасин
Как оказалось, новая встреча обрадовала обоих – и короля, и эмира Малика аль-Адиля. И хотя война не располагает к дружбе, во время переговоров оба противника получали удовольствие от общения, и в какой-то момент Ричард даже предложил посвятить брата султана в рыцари. Эмира это позабавило, но потом он из интереса согласился, прошел полагающийся обряд, и Плантагенет лично надел на него рыцарский пояс с прямым франкским мечом.
– Это превосходное оружие, мессир аль-Адиль, – с улыбкой произнес король и, дабы показать сарацину достоинство оружия, сильным ударом разрубил стальную булаву.
Малик уважительно поцокал языком и принял меч с поклоном. Правда, по восточной традиции он тоже преподнес королю ответный дар – изогнутый арабский клинок скимитар в великолепных чеканных ножнах. Скимитар был лучшей дамасской стали, и, чтобы продемонстрировать его остроту, аль-Адиль уронил на острие клинка легкую как перышко вуаль. Сталь мягко, без всякого напряжения разрезала опадающую ткань. Ричард слегка нахмурился, но через миг уже улыбался, благодарил аль-Адиля за столь великолепное оружие. Хотя и добавил, что совершенство клинка все же зависит от мастерства воина, владеющего им. И пусть сарацины многое постигли в ковке, их недавнее поражение под Арсуфом доказывает, что в войне побеждает тот, кто более чувствует ход боя и настроение своих воинов, а не тот, кто поднимает более острые клинки.
– О, почтенный Мелек Рик, но ведь наше противостояние еще не закончено, – улыбнулся аль-Адиль. – И ничто так не излечивает от поражения, как победа.
– Истинно так. Был Хаттин – и христиане пали духом. Но после Арсуфа мои воины воспрянули. Теперь в их сердцах, душах и стремлениях только одна мечта – повторить славу Арсуфа у стен Иерусалима.
И прежде чем брат Саладина успел ответить, Ричард передвинул ферзя на доске, над которой они сидели, и заявил, что его гостю – шах и мат.
Аль-Адиль долго смотрел на расстановку фигур на складном столике с шахматами, потом рассмеялся.
– Признаю! – Он поднял руки ладонями вперед. – Вы – прекрасный воитель как в жизни, так и в умении сдвигать фигуры на доске. Однако Иерусалим еще не ваш.
– О, главное, что вы сказали, – это слово «еще».
Но песок бежит в часах, время идет, и однажды…
– «Однажды» – загадочное слово, и никто не ведает, что оно может сулить.
Так они сидели и перебрасывались фразами, шутили, но их взгляды, казавшиеся столь приветливыми, таили в себе скрытый подтекст. И Малик аль-Адиль знал, что улыбчивый с ним, полный обаяния Ричард все же остается его врагом.
– Попробовали бы вы сыграть в шахматы с моим братом, – лукаво улыбнулся он, вновь расставляя фигуры. – В стратегии ему нет равных.
– О, клянусь рукоятью своего меча, я мало о чем так мечтаю, как о подобной партии. Но ведь уважаемый мною султан Юсуф ибн Айюб отказывается от личной встречи. Он опасается меня?
– Он никого не опасается, Мелек Рик. Он ждет вас… у стен Иерусалима. И там… О, все в мире свершается по воле Аллаха, великого и милосердного…
– Хотите еще вина, аль-Адиль? – прервал сарацина Ричард. Ему были не по душе постоянные ссылки гостя на Аллаха. Он устал от теологических споров, во время которых оба с трудом сдерживали готовое прорваться раздражение. Куда приятнее наблюдать, как Малик с удовольствием пригубливает из кубка рубиновое бордоское вино.
Красное виноградное вино в позолоченной чаше кубка приобретало полный благородной красоты оттенок, изысканно отливая янтарем. Аль-Адиль медленно смаковал напиток, и на лице его было написано глубочайшее удовлетворение. Именно таким, полным расположения к западному угощению, он нравился Ричарду! Он вообще ему нравился. Как было по душе и то, что брат Меча Ислама неплохо говорил на лингва-франка и хвалил франкское оружие. Даже с любопытством и охотой позволил посвятить себя в рыцари… А еще аль-Адилю нравились западные женщины. Но Ричард приберегал эту тему напоследок.
– Разве не грешно вам, дорогой друг, пить напиток неверных, запрещенный вашим Пророком? – спросил король с самой обаятельной улыбкой.
Аль-Адиль пожал плечами – сколько легкости и невозмутимости было в этом движении!
– Уже зашло солнце, Ричард. Обычно простые люди говорят: Аллах спит. Но я лучше отвечу тебе словами нашего поэта Омара Хайяма:
Вино запрещено, но есть четыре «но»:Смотря кто, с кем, когда и в меру ль пьет вино.При соблюдении сих четырех условийВсем здравомыслящим вино разрешено.
Когда эмир перевел суть стиха, король громко расхохотался.
– Мне нравится этот ваш мудрец! Он большой жизнелюб.
– Как и я, – усмехнулся аль-Адиль. Но затем стал серьезен: – Я могу с открытым сердцем общаться с тобой, Мелек Рик, могу пить с тобой вино, но я никогда не забываю, что являюсь посланцем великого Салах ад-Дина. И завтра, когда рассветет, я поеду в Эль-Кудс [44], чтобы сообщить султану, что ты по-прежнему тверд в намерении идти на его город, чего бы тебе это ни стоило.
И снова мы окажемся по разные стороны поля боя.
– Ну, это можно еще обсудить… – Ричард откинулся на спинку сиденья.
Он пристально смотрел на гостя, а тот на него. И каждый видел перед собой соперника. От этого обоим стало грустно.
– Я поклялся завоевать священный град, мой другмусульманин. И все мои люди жаждут этого.
При этом Ричард поднялся и отбросил полу шатра. Уже смеркалось, в стане крестоносцев горели огни, и их было столь много, что посланец султана мог убедиться воочию, каковы силы врага. Он видел, как скоро и умело франки смогли восстановить Яффу у моря, сделать ее не менее неприступной, чем ранее, до того, как люди султана крушили и разбивали эти стены. Нет, крестоносцы ни единого мига не сидели без дела: строительство, военные вылазки, схватки, из которых рыцари в последнее время в основном выходили победителями. Теперь окрестности Яффы стали безопасными для них, люди султана не смеют близко подъезжать к землям, где утвердилось воинство Креста. Но впереди их ждал опасный переход вглубь земель Саладина, где не было ни деревьев, ни колодцев, не было селений, чтобы франки могли пополнить запасы провианта. И аль-Адиль, не переставая улыбаться, напомнил об этом Ричарду. Даже добавил, что и он сам не осмелился совершить сюда путь без двух бурдюков, наполненных водой. А ведь он скакал что было сил!
– Мы тоже выйдем из Яффы не с пустыми руками, мой славный эмир, – улыбнулся в ответ Ричард. – И даже мертвая земля и нападения сарацин не смогут остановить моих храбрецов. Вы слышите их пение?
