Станислав Вольский - Завоеватели
«Из этого постреленка выйдет толк», подумал старый воин.
Вместо того чтобы надавать преступнику пощечин, Пизарро взял малыша за руку и сказал:
— Ого, какой ты храбрый! Как тебя зовут и кто твой отец?
— Отца у меня нет, — смело отвечал малыш. — А живу я у тети Кармен, и зовут меня Франсиско.
— Ах, вот ты кто! — проговорил Пизарро и стал пристально вглядываться в мальчика. — В меня, весь в меня! — повторил он и задумался.
— Ну, а если бы у тебя нашелся отец, пошел бы ты к нему? — вдруг спросил он.
— Нет, не пошел бы, — серьезно отвечал Франсиско. — Отцы все дерутся, а я еще маленький.
— А если бы ты был большой, пошел бы?
— Пошел бы, я сам стал бы с отцом драться, — не задумываясь, отвечал малыш.
Пизарро захохотал и пошел в город вместе с карапузом, так и не отняв у него яблок. На следующий день он пришел к тетке Кармен и долго о чем-то говорил с ней, а еще через день зашел к дону Антонио, приказал записать в книгах подкидыша Франсиско под именем Франсиско Пизарро и взял мальчика к себе.
Для шестилетнего Франсиско началась новая жизнь.
Нельзя сказать, чтобы она была очень сладка, эта новая жизнь. Все в городе боялись дона Гонзало, и даже из наиболее почетных кабальеро редко кто к нему заходил. В доме Пизарро было тихо, как в монастыре: старшие братья Франсиско с раннего утра старались убежать куда-нибудь подальше с отцовских глаз, а мать почти все время молчала, и Франсиско только два слова и слышал от нее: «потише» и «молчи». Братья сторонились его: ведь еще недавно все городские мальчишки дразнили Франсиско «подкидышем», а теперь этот подкидыш сидел за отцовским столом и ел отцовский хлеб. Да и Франсиско не мог привыкнуть ни к своим новоявленным братьям, ни к молчаливой матери, ни к суровому капитану, который, как будто совсем не замечал его присутствия. Он скучал по добродушной и болтливой тетке Кармен, кормившей его по праздникам жаренными на сале лепешками; скучал по добродушном доне Антонио, который так часто рассказывал ему занимательные истории об Адаме и Еве, и о том, как случился на земле потоп, и о том, как черти дерутся с ангелами. Один раз дон Антонио, зайдя к Гонзало Пизарро, предложил обучать мальчика чтению и письму. У Франсиско заблестели глаза. Но старый капитан строго взглянул на священника и отрезал:
— Незачем ему ни читать, ни писать. Дворянину нужна не наука, а шпага и добрый конь. Сначала Франсиско будет пастухом, потом солдатом, а там, может быть, и генералом. И больше чтобы я об этой чепухе не слышал, дон Антонио!
Дон Антонио отвесил низкий поклон и больше не приходил.
Три года пришлось Франсиско проскучать под отцовской кровлей. Весной 1483 года ему исполнилось девять лет. В равнинах началась уже жара, — и пора было перегонять скот на прохладные горные пастбища. Каждый день по городским улицам и прилегающим к городу дорогам шли табуны овец и стада коров и лошадей, направляясь к далеким холмам, что темной полоской синели у горизонта, Каждый день говорили на улицах: «А сегодня прошел табун дона Бальтазара!», «А завтра дон Себастиан отправляет в горы двести лошадей!» И Франсиско казалось, что все эти люди и животные идут в сказочные страны, где и солнце другое, и люди другие, и на каждом дереве зреют сотни золотых яблок, и в каждом дупле желтеют пахучие медовые соты. «Вот если бы и мне туда же! — мечтал он по вечерам, ворочаясь на жесткой дощатой кровати. — Наелся бы и нагляделся бы я там всласть!»
И вдруг мечта его исполнилась. Ранним утром отец позвал его с улицы и сказал:
— Ну, Франсиско, ты теперь уж большой. Пора тебе научиться ездить верхом и сторожить коней. Ты поедешь в горы вместе с моим табуном и будешь под началом у старика Педро. Он хороший пастух и всему тебя научит. Собирайся!
Сборы были недолгие. Мать наскоро напекла лепешек, положила их в мешок вместе с овечьим сыром и двумя бутылками разбавленного водой красного вина, завязала в узелок пару рубашек, и — Франсиско тронулся в путь. Это был самый веселый день за все последние три года. Франсиско, шедший рядом со стариком Педро, глядел и не мог наглядеться, дышал и не мог надышаться, смеялся и не мог насмеяться. Ему казалось, что никогда еще не светило так ярко солнце, никогда не дул так нежно степной ветерок.
А что будет там, в горах, где водятся волки и медведи, где в расщелинах скал прогуливаются лешие! Франсиско всех их увидит и, конечно, всех их одурачит и поборет!
— А что, Педро, горные духи очень страшные? — спрашивал он пастуха.
— Вот как трахнут они тебя по голове, так сам увидишь, страшные они или нет, — загадочно пробурчал пастух.
Через два дня начались горы. Были они совсем небольшие, но Франсиско казалось, что выше их не бывает на свете. Лешие и русалки, как нарочно, куда-то попрятались. Зато в густых зарослях справа и слева от дороги слышался треск ветвей, ломавшихся под тяжелыми медвежьими лапами, а по ночам доносился издалека зловещий волчий вой. А когда наконец стадо дошло до обширных горных лугов, перед Франсиско развернулись целые поля спеющей земляники и заросли черники. Все это можно было есть с утра до вечера! Это была действительно хорошая страна, совсем не похожая на душный и скучный Трухильо!
Обучение Франсиско подвигалось быстро. Через неделю он уже гарцевал на старой смирной кобыле, а через месяц Педро дал ему молодую и резвую лошадку, на которой можно было не только объезжать свои пастбища, но и ездить в гости к соседним пастухам. К осени Франсиско стал одним из лучших объездчиков. Он умел быстро собрать табун в одно место, знал излюбленные логовища медведей, хорошо различал звериные следы, даже подстрелил из лука матерого волка. Когда наступила осень и стадо вернулось в равнину, Педро дал хозяину отчет и с восторгом описывал успехи своего ученика.
— Даже самые старые и злые овчарки слушаются его, дон Гонзало, — говорил он. — Взять хотя бы Бланку. Меня она и в грош не ставит, а как только Франсиско свистнет ее, она к нему летит стрелой и готова броситься хоть на десяток волков. Из мальчонки выйдет толк, дон Гонзало.
Пизарро самодовольно расправил усы.
— У меня зоркий глаз, Педро. Когда я в первый раз увидел карапуза и он саданул меня яблоком прямо в лоб, я тут же сказал себе: из этого дьяволенка выйдет толк. А старые солдаты редко ошибаются.
III
Так прошло девять лет. Каждый год Франсиско уходил весной со стадами в горы и возвращался в Трухильо лишь поздней осенью. С братьями он не очень ладил, с городскими подростками тоже. «Разве вы что-нибудь понимаете? — говорил он им. — Волка затравить не умеете, от медведя бежите, попадете в горы — заблудитесь. Далеко вам до Франсиско Пизарро!» И сверстники его решили, что Франсиско — гордый, хитрый, весь в отца, и что такому парню пальца в рот не клади. Во всем городе только один друг и был у Франсиско — старый дон Антонио. Франсиско частенько заходил к нему, и падре читал ему старые книги, где рассказывалось о далеких путешествиях, необыкновенных странах, приключениях рыцарей, битвах и осадах городов Франсиско слушал с раскрытым ртом, а потом всю ночь видел во сне, как он во главе отряда штурмует крепость или завоевывает целое царство.
