Иван Любенко - Тайна персидского обоза

— Где вы их взяли?

— В Красной аптеке, на Николаевском… Клим Пантелеевич, скажите честно, вы мне не доверяете?

— Я просто хочу выяснить, могут ли эти лекарства вызвать галлюцинации.

— Никогда! Поверьте, это решительно невозможно!

— А вы не могли случайно перепутать эти порошки с какими-нибудь другими, тоже находившимися в вашем медицинском несессере?

— Позвольте-с, я практикую около двадцати лет и за это время ни разу не…

— И все-таки я бы хотел, чтобы в течение нескольких дней Елизавета Родионовна ничего не принимала, — перебил Лисовского Ардашев, нисколько не обращая внимания на его обиженный вид.

Кивнув, медик неохотно согласился.

— Вот и прекрасно, — адвокат незаметно опустил в карман пакетик с успокоительной смесью и метнул взгляд на дверь. Мягко ступая с пятки на носок, Клим Пантелеевич в два шага оказался у входных портьер и резко рванул на себя ручку. Перед ним возникло испуганное лицо камеристки со стаканом на подносе.

— Я ппри-несс-ла трав-вяной отвар, — заикаясь от неожиданного появления присяжного поверенного, едва выговорила прислуга.

11

Четыреста сорок пять шагов

Перед Ардашевым открылась черная пустота старого соляного хранилища. Из глубины подвала повеяло затхлой вековой сыростью. Само помещение очень походило на средневековые пыточные застенки, описанные во французских романах начала прошлого века. Стены, пол и потолок срослись воедино и, казалось, совсем не отличались друг от друга. Согласно ранее изученному плану крепости, соляной склад был единственным помещением, под которым проходили подземные коммуникации, отмеченные штрихом. В дальнем левом углу, почти у самой стены, каменные плиты несколько просели, образуя небольшое, но заметное углубление. Постояв некоторое время в этом месте, Клим Пантелеевич поблагодарил дежурного штабс-капитана и, пройдя через двор, вышел за ворота. Получить разрешение на осмотр помещения Интендантства было бы невозможно, если бы не помощь знакомого полковника — командира расквартированного в Ставрополе Самурского пехотного полка.

Привычно выбрасывая вперед трость, присяжный поверенный не спеша достиг дома Загорской, затем развернулся и зашагал в обратном направлении. В его поведении не было бы ничего примечательного, если бы он двигался так же, как все остальные прохожие, но Клим Пантелеевич шел по прямой линии, пересекая тротуар, цветочные клумбы и проезжую часть дороги, невзирая на недовольные взгляды извозчиков и удивленных обывателей.

У самых интендантских ворот он устало опустился на лавочку, достал коробочку любимого монпансье «Георг Ландрин» и полакомился маленькой красной конфеткой. Прикрыв глаза, Ардашев, казалось, полностью растворился в звуках и запахах лета, наслаждаясь пением птиц, теплым дуновением слабого восточного ветра и ароматом большого розового куста, раскинувшего неподалеку головки бордовых красавиц. «Четыреста сорок пять шагов, — мысленно повторил он, — четыреста сорок пять шагов в одну сторону…»

— Доброго дня, Клим Пантелеевич! Разрешите?

Над адвокатом нависла фигура начальника сыска.

— А-а, Ефим Андреевич! Как хорошо, что мы встретились! А то ведь я к вам собирался.

Поляничко сел рядом и, расправив усы, осведомился:

— А что стряслось?

— Да я хотел расспросить вас об обстоятельствах смерти господина Сипягина.

— Да, случай, конечно, странный, но никаким убийством здесь не пахнет. Мы опросили около десяти человек, и все как один подтверждают, что купец вышел на перрон в прекрасном расположении духа, здоровался и раскланивался со знакомыми, а потом с довольной улыбочкой… шагнул под колеса поезда.

— Вы сказали — «вышел на перрон». А позвольте узнать, где он был до этого?

— В ресторане. Пил «Смирновскую», закусывал черной икрой, а уходя, оставил половому на чай — сколько б вы думали?

— Неужели красненькую? — вскинув в изумлении брови, предположил адвокат.

— Ее, родимую! Десять рубликов! Где это видано, а?

— Он что же, один водочкой причащался?

— Нет, конечно… Сидел с ним какой-то господин. Он, кстати, вместе с Сипягиным прошел к вагонам, но потом, после того как тот бросился под поезд, куда-то исчез. Его внешность никто не запомнил.

— Жаль… А вскрытие не производили?

— Помилуйте, Клим Пантелеевич, так зачем же самоубийце вскрытие? Тут и так все понятно, — развел руками полицейский.

— А когда похороны?

— Завтра.

— В таком случае, Ефим Андреевич, попросите у вдовы разрешение на вскрытие, поскольку уверен, что Сипягин был убит. Да и родственникам от этого хоть небольшое, но все-таки облегчение: если окажется, что имело место смертоубийство, то они смогут отпеть его в церкви и похоронить рядом с предками, а не на отшибе погоста вместе с самоубийцами. Да и духовное завещание, если оно есть, сохранит свою силу.

— Но это невозможно… его же поезд пополам переехал.

— Надобно обязательно взять пробы содержимого его желудка. Я уверен, что ему подсыпали большую дозу опия, которая в совокупности с алкоголем и привела к появлению галлюцинаций. В тот же день злоумышленник подмешал опий в лекарства госпожи Загорской, и у нее тоже начались виденья. Нет никаких сомнений в том, что действовало одно и то же лицо.

— Но для чего нужна была вся эта заумная катавасия? Проще же отравить…

— Преступник пытался расстроить предстоящую сделку по продаже доходного дома. Использование яда легко бы обнаружилось при вскрытии, а употребление наркотика, да еще и усиленного алкоголем, приводит к странностям в поведении потерпевшего, который, как в случае с Сипягиным, сам накладывает на себя руки. Для Елизаветы Родионовны, с постигшими ее ударами и расстроенной психикой, любой ночной кошмар мог оказаться последним. Но она вовремя проснулась, позвала на помощь горничную, и, слава богу, ее отпоили теплым молоком, нейтрализующим разрушительное действие наркотика. Я обратился к Байгеру, и Иван Генрихович исследовал так называемое «лекарство», коим потчевали Загорскую. Заключение простое: чистый опий. Вот, взгляните, у меня имеется справка, — присяжный поверенный достал из внутреннего кармана пиджака свернутый втрое лист и протянул Поляничко.

Внимательно прочитав текст, полицейский сказал:

— Что ж, в таком случае не стоит терять время, и я попробую уговорить вдову на проведение вскрытия. Да, чуть не забыл. — Сыщик достал из кармана серый казенный конверт и протянул Ардашеву: — Полюбопытствуйте, Клим Пантелеевич. Сегодня получили. Пришло скорой почтой.