Эсташ Черный Монах - Виталий Дмитриевич Гладкий
В бою они убирали весла и выполняли те же функции, что и морские пехотинцы флота ромеев. То есть поражали врага метательными снарядами и вступали в абордажные схватки.
Теперь Эсташ был почти спокоен за исход сражения. Бойцов у него было больше, к тому же благодаря низко стелившемуся над водой туману галеры должны были подойти к дромону незамеченными – чтобы ромеи (или сарацины; поди разберись) не успели воспользоваться страшным «греческим огнем»[67], который нельзя потушить ничем.
Эсташ, едва получив от Пьера Фарино послание, поднял сонных пиратов, и вскоре галеры оказались в самом удобном для засады месте…
Сгорая от нетерпения, он взобрался на скалу и торчал там в качестве наблюдателя. Поэтому заметил дромон, едва тот появился на горизонте. Точнее, не сам корабль, а его паруса – начал дуть тихий, попутный для дромона ветер. Корабль шел без сопровождения. Наверное, его капитан понадеялся на грозную славу дромонов ромеев и пренебрег обычными для этих мест предосторожностями.
Возможно, были и какие-то другие причины столь беспечного поведения капитана, но этот вопрос уже мало волновал Черного Монаха. Он лишь отметил, что дромон разукрашен, словно сарацинская зава[68]; это удивило Эсташа, но не более того. Он буквально слетел вниз, и вскоре галеры ринулись, как гончие, наперерез дромону.
Все произошло так, как и предполагал Черный Монах. (Даже будучи вожаком морских разбойников, он по-прежнему предпочитал ходить во всем черном, словно инок.) Полусонные сарацины, которые, как оказалось после, почти полностью заменили солдат-ромеев (гребцами на дромоне были не свободные люди, а рабы), оказались не готовы к абордажу.
Они понадеялись на свое прекрасное вооружение, на камнеметы и огнеметы с «греческим огнем». Однако ни один воин-сарацин из команды корабля не был готов встретить орду орущих пиратов, одетых в невообразимые лохмотья, которая неожиданно ворвалась на палубу дромона, словно внезапный ураган, которые иногда случаются в Ла-Манше.
Дорвавшись до настоящего дела, разбойники устроили страшную резню. Их возглавляли Жоффруа и Большой Готье.
Но особенно свирепствовал Мартин Сизый Нос. Ему был отдан приказ обездвижить дромон, что он и сделал, – четыре точных выстрела и четыре трупа моряков корабля, которые ворочали два тяжеленных рулевых весла.
Эсташ Черный Монах из своей практики хорошо знал, что без опытных рулевых дромон станет легкой добычей, даже если его команда будет отчаянно сопротивляться. А заменить тех, кто может выдерживать верный курс корабля, не так-то просто. Тем более во время боя. Да обычно бывает, что и некем.
Мартин одним из первых оказался и на палубе дромона. С топором в одной руке и длинным ножом во второй, он вертелся, как угорь на сковородке, и каждый его удар находил цель. Эсташ лишь криво ухмыльнулся, наблюдая за Сизым Носом. Он знал, почему тот проявляет такую храбрость и кровожадность. Дело в том, что лучшим бойцам было обещано двойное вознаграждение. И Мартин, вдохновленный приличной суммой денег, которая досталась ему после дележа награбленного имущества его личного врага, барона Ги де Фламана, с присущей крестьянину жадностью намеревался наполнить свой кошелек, который сильно отощал после покупки дома и земельного участка. Его не страшила даже смерть, так как Черный Монах обещал в таком случае выплатить семье виллана его долю в десятикратном размере.
Что касается самого Эсташа, то он хоть и оказался на палубе дромона вместе со всеми, но участия в бою практически не принимал. Его что-то смущало, какое-то странное предчувствие…
Капитан сильно промахнулся, когда из каких-то странных соображений заменил опытных солдат-ромеев на сарацин, которые плохо представляли, что такое абордажная схватка. Они были хорошо вооружены, но устоять супротив дьяволов в человеческом обличье, которыми предстали перед ними пираты, не смогли и начали сдаваться – падали на колени и именем Аллаха просили пощады.
Разгоряченные разбойники вряд ли оставили бы их живыми, но тут вмешался Черный Монах. Его зычный голос мигом охладил разгоряченных боем пиратов, и бойня прекратилась, как по мановению волшебной палочки.
Эсташ испытал большое удивление, когда увидел перед собой капитана дромона. Это был мавр!
– Вот так номер… – пробормотал он себе под нос и резко спросил на арабском языке: – С кем имею честь, черт возьми?!
Похоже, капитан изумился не меньше Эсташа – франк знал язык его родины не хуже соплеменников.
– Я нахуда халифа Мухаммада ибн Якуб ан-Насира Лидиниллаха, да хранит его Всевышний! – гордо ответил мавр.
Эсташ молча кивнул, удивившись больше прежнего. Что делает в водах Ла-Манша корабль четвертого халифа из династии Альмохадов, да еще какой корабль – боевой дромон ромеев?!
А то, что эта превосходная посудина принадлежала имперскому флоту Константинополя, у Черного Монаха не было никаких сомнений. Хотя бы потому, что камнеметы, а главное, огнеметы с «греческим огнем» обслуживали профессиональные солдаты империи ромеев. Что было вполне объяснимо.
Секрет приготовления «греческого огня» хранился весьма строго, собственно, как и конструкция самого «сифонофора» – огнемета. Горючая смесь приготавливалась только в тайных лабораториях под усиленной охраной. А император Константин IV в предостережение для своих наследников приказал вырезать в храме на престоле проклятие тому, кто осмелится передать секрет «греческого огня» чужеземцам.
– Позвольте спросить, а вы кто такой? – довольно дерзко спросил нахуда.
Мавр был храбр. Это было видно сразу. Будь солдаты-сарацины похожи на своего нахуду, неизвестно, как могла закончиться баталия. А он точно сражался бы до конца. Нахуда и сейчас держал руку на рукояти кривого кинжала, заткнутого за пояс. У него был отчаянный вид, а глаза смотрели дико.
Эсташ знал, почему он не пожелал разоружиться. Чтобы умереть достойно, не подвергаясь унижению, и не потерять свое человеческое достоинство. Если с ним будут обращаться, как с парией, он просто взрежет себе горло своим острым, как бритва, хаджаром – сарацинским кинжалом.
– Я Черный Монах, – сдержанно ответил Эсташ. – Нам не нужны ваши жизни, только ваш груз.
– Это невозможно!
– Уж не хочешь ли ты воспрепятствовать моим людям, которые в данный момент знакомятся с содержимым трюма? – В голосе Эсташа прозвенела сталь.
Трудно сказать, как развивался бы этот диалог дальше, но тут раздались радостные крики, и несколько пиратов вытащили из каюты, предназначенной для знатных пассажиров, стройную девушку в красивом мавританском наряде.
Она была в просторных зеленых шальварах из шелка со множеством складок, стянутых перевязью на бедрах. Ее дорогой кафтан, доходивший почти до пола и украшенный серебряным орнаментом, имел прорези по бокам и был перепоясан большим узорчатым платком. Голову девушки покрывал белый муслин, расшитый золотом и имеющий форму длинного шарфа. Его откинутые назад концы свисали до самой палубы. Лицо девушки закрывал «изар» – покрывало из полупрозрачной шелковой ткани.
