Жаклин Монсиньи - Божественная Зефирина
Почти задыхающийся, Ла Дусер не мог более говорить. Он побледнел, опершись о стену, готовый потерять сознание. Девушки догадывались о той дьявольской скачке, которую верный оруженосец должен был проделать, чтобы в столь короткое время добраться до Зефирины. Они поддержали его и повели на кухню. В то время как служанки суетились у очага, Зефирина перевязывала ему голову. Рана была неглубокой, но воспаленной. Луиза принесла миску с теплой розовой водой и стала отогревать его большие руки, онемевшие за время непрерывной скачки.
Девица Плюш предлагала ему анжуйского вина, Жизель и Франсуаза – бульон из цесарки, сало, окорок косули. Даже бедная госпожа де Ронсар спустилась к гонцу. В течение часа Ла Дусер проглотил, не сказав ни слова, все блюда, которые ему подавали.
Зефирина дрожала от нетерпения. Она хотела расспросить гиганта-оруженосца, заставить его рассказать подробно о разгроме под Павией. Особенно о том, что делал ее отец. Где он? Он жив… Возможно, ранен… Молчание оруженосца казалось ей плохим предзнаменованием.
Наконец, насытившийся, согревшийся, подкрепивший свои силы Ла Дусер решился заговорить, и речь его была краткой:
– Барышня Зефи, у меня письмо господина маркиза к вам!
«Почему же ты не отдал его мне сразу?!» – хотела закричать Зефирина.
Ее пальцы дрожали, когда она взяла забрызганный грязью пергамент, нетерпеливо сорвала сургучные печати и полными слез глазами начала читать:
«Моя дорогая Зефи!
Сколько страданий, несчастий. Какой позор! Я тысячу раз предпочел бы смерть на поле битвы!
Я в плену у князя Фульвио Фарнелло. Если вы хотите, чтобы ваш отец однажды оказался вновь на свободе, то нам нужно уплатить огромный выкуп в двести тысяч золотых дукатов. Я никогда не говорил вам о таких вещах, дитя мое, но наше состояние в последние годы значительно уменьшилось из-за неудачного вложения денег. К моему огромному сожалению, я должен был расстаться с лесами и фермами, сданными в аренду. Таким образом, я сомневаюсь, что вам удастся собрать сумму, требующуюся для моего освобождения.
Забудьте вашу злобу, чтобы вместе противостоять тому горю, которое тяжким бременем обрушилось на нашу семью. Поезжайте и найдите мою дорогую супругу Гермину, которой я пишу и отправляю письмо с тем же гонцом.
Маркиза де Багатель выразила пожелание на время войны запереться в одном из наших монастырей, чтобы молиться. Сначала она хотела поехать в Сен-Савен, потом – в Сен-Сакреман в Провансе.
Так как я не имел о ней известий со времени начала военных действий, я не могу вам точно указать, где в настоящее время находится моя горячо любимая Термина. Но я заклинаю вас, моя Зефирина, помиритесь с ней. Продав Сен-Савен, Багатель, Буа-Жоли, монастыри и драгоценности, вы, возможно, сможете собрать выкуп!
В противном же случае моя единственная надежда зиждется только на вашей дочерней жалости: в обмен на мою свободу князь Фарнелло соглашается жениться на вас. В качестве приданого он просит только наше старое аббатство Салон-де-Прованс! Это предложение, дитя мое, в нашем положении, конечно, неожиданная удача. Это позволило бы нам сохранить остатки нашего состояния и сделало бы вас княгиней».
Дойдя до этого места в послании, Зефирина протестующе застонала. Кажется, ее отец очень легко согласился отдать ее этому чужеземцу, этому незнакомцу, которого она ненавидела от всей души, этой грубой кровожадной скотине, возжаждавшей золота. Пергамент дрожал в руках Зефирины. Она утерла слезы, которые струились у нее по щекам, и продолжила чтение:
«Я знаю, дитя мое, о нежных узах, которые связывали вас с шевалье де Ронсаром. К несчастью, я сам видел своими собственными глазами, как несчастный мальчик погиб, пронзенный вражескими копьями. Скажите госпоже де Ронсар, что я искренне разделяю ее горе. Я буду ей вечно признателен за то, что она приняла вас у себя на время этой войны, как родную дочь.Князь Фарнелло ожидает выкупа или вашего приезда через два месяца. Если же этого не произойдет, он передаст меня в руки испанцев. Без золота мне нечего ожидать от них великодушия, они отправят меня в Андалузию, где у меня будет охапка соломы в крепости и кусок хлеба в камере до конца моих дней.Моя судьба, Зефирина, зависит от вас. Я доверяю вашему решению, я вас благословляю и обнимаю от всего сердца.Ваш несчастный отецРоже де Багатель.Написано в Милане, 20 марта 1525 года».
Итак, Гаэтан был мертв. Погиб ее первый возлюбленный, ее единственная любовь; погиб тот, кому она поклялась своей честью в верности; погиб ее юный и прекрасный рыцарь, с которым она была связана кровной клятвой.
Три дня и три ночи Зефирина провела, запершись у себя в комнате. Выплакавшись, она оставалась онемевшей, обессиленной, застывшей в своем горе, отказываясь от всякой пищи и мечтая соединиться с Гаэтаном в смерти. И именно ее подруга, кроткая Луиза, вывела ее из этого угнетенного состояния:
– Моя дорогая… Моя Зефи, мы все оплакиваем нашего Гаэтана, но ваше горе, к несчастью, не возвратит его к жизни. Мы все очень тронуты вашими слезами и вашим отчаянием… но… теперь вы, моя Зефи, должны подумать о вашем отце…
Обе девушки долго сидели обнявшись, и их слезы сливались в один поток, затем Зефирина медленно выпрямилась.
Луиза права. Несмотря на боль, которую она ощущала, Зефирина больше не имела права предаваться отчаянию. Она должна действовать во имя того, кто был жив и ждал, будучи пленником своего алчного тюремщика.
Не желая ничего даже слышать об этом омерзительном браке, Зефирина приступила к поискам золота и своей мачехи.
Как она и ожидала, оказалось, что донья Гермина никогда не появлялась в Сен-Савене. Зефирина приказала искать ее по всей Турени. Маркиза де Багатель не показывалась там со времени «Золотого лагеря», и Зефирина знала почему. Разве не рассказал ей об этом Гаэтан как раз накануне этой ужасной войны?
Такое положение вещей серьезно затрудняло ее миссию. Один только сбор такой огромной суммы в такое короткое время уже был бы подвигом. К тому же Зефирине понадобилась бы подпись доньи Гермины на документах о продаже поместий Багатель и Сен-Савен, если бы ей удалось их продать.
Зефирина в сопровождении Луизы, поддерживавшей ее своей дружбой, объехала все соседние замки. Она съездила в Амбуаз, Тур, Блуа, Анже, Лаваль и Алансон. И у всех дверей тех жилищ вельмож, в которые она стучалась, ей говорили примерно одно и то же в ответ:
– Бедная девушка, мы бы с удовольствием вам помогли… Мы сами собираем деньги на выкуп нашего отца, нашего сына… нашего дяди… короля… Этот скряга Карл V требует в обмен на свободу для нашего короля миллион золотых дукатов. Надо также заплатить «компенсацию» за понесенный ущерб этому толстому Генриху Английскому. Регентша отчаянно собирает золото… Попробуйте поехать к ее высочеству в Лион!
