Кэрри Гринберг - Длинная серебряная ложка. Приключения британцев в Трансильвании
Итак, на чем мы остановились? Берта проходит мимо с гордо поднятой головой, даже не замечая Гизелу. Вежливо кланяется гостям. С манерами у нее не густо, тут они с Эвике как сестры родные, но, в представлении Гизелы, поклон Берты вышел благородным. Она улыбается Виктору и ликует, что в нее влюблен такой красавец. Они открывают бал. Берта летит по залу невесомо, будто ласточка, порхает над полом, все смотрят на нее – прекрасная невеста! А Гизела сидит в стороне – вот прямо как сейчас – и задыхается от ревности и злобы. Потому что в этой паре есть лишний. Кто-то, чье место должна занять она, Гизела фон Лютценземмерн – это ее место по праву! Это ее должны кружить в танце, по ее талии должны скользить руки… нет!
Гизела резко обернулась, ощутив на себе тяжелый взгляд, но никого не увидела. Потом, на всякий случай, огляделась еще один раз. Ее не покидало чувство, будто кто-то пристально смотрел на нее или даже сквозь нее. Она встряхнула головой, стараясь отделаться от этого странного ощущения, но никак не получалось.
Потому что кто-то действительно смотрел на нее и видел то, чего еще не видела сама Гизела.
Добрую половину бала Уолтер простоял в углу, где и собирался провести остаток вечера. Теперь, когда Гизела уселась за клавесин, приглашать на танец было некого – остальным дамам он не представлен, да и не стремился завязывать с ними знакомство. Ему в одночасье опротивели вампиры – как en masse, так и отдельные личности. Первая пара все кружилась, отдавшись на милость центробежной силе, и Виктор, в полуобороте, вдруг пристально посмотрел на Уолтера и сверкнул острыми клыками. Улыбка его казалась чересчур любезной, чтобы не быть насмешливой.
Внезапно он понял, почему с первого же взгляда возненавидел Виктора, хотя тот и казался славным малым. В этом-то вся и загвоздка! Будь он мрачным чудовищем, злобно зыркающим по сторонам, к нему еще можно привыкнуть. Но он был, как говорится, душа компании – остроумный, небрежно-вежливый и успешный во всем. Смени он элегантный галстук на белый воротничок пастора, и перед Уолтером оказался бы старший брат. Чересчур знакомой была эта улыбка благополучного, состоявшегося человека. А самому Уолтеру остается лишь завидовать, наблюдая за чужим успехом из тени, как попрошайка у витрины игрушечной лавки, как бедный родственник, которого из жалости позвали на пир. Лучше бы ему никогда не приезжать сюда! С таким же успехом можно и дома позориться.
И тут Уолтера окликнули. Причем по-английски.
– Молодой человек! Да-да, вы, – к нему направлялась высокая дама в черном платье, по случаю праздника украшенном бриллиантовой брошкой. Ее светлые, но уже начинавшие седеть волосы были собраны в строгий пучок, а глаза смотрели с высокомерной холодностью.
– Мэм?
Юноше потребовалось еще некоторое время, что прийти в себя, а так же разобраться: родная речь на балу – это хорошо или плохо? Вернее, «плохо» или «настолько плохо, что пора удирать отсюда через окно».
– Вы ведь англичанин? – продолжала дама, оценивающе разглядывая его. – Оксфордшир… Хотя нет, скорее всего, Девоншир, так?
– Д-дербишир, – промямлил Уолтер, которому совсем не нравилось, какой оборот принимала беседа. Если вампирша воскликнет: «Ба, да мы земляки!», ему придется ой как несладко.
– Да-да, точно. Неплохо… для Дербишира. Конечно, графство уже не то, что раньше. Вы ведь помните, каким оно было лет сто пятьдесят назад? О, прекрасные были времена! Или вы из новеньких? – спросила она, пренебрежительно выделяя последнее слово.
– Да! Из них! Я совсем недавно стал носферату… но да!
– Что вы так кричите, юноша? – удивилась англичанка. – Молодое поколение никаких представлений не имеет о воспитании! Ну да это можно списать на вашу неопытность, – сказала она покровительственно и даже улыбнулась. Вернее, Уолтеру показалось, что левый уголок ее рта чуть дрогнул. – Кстати, как ваше имя? Мы до сих пор не знакомы, какое упущение. А ведь мы единственные представители нашего королевства в этой глуши.
Черт, а имя он как раз не придумал! Уолтер почувствовал, как кончики его ушей потеплели. Ну, все, полный крах. Ни одного уважающего себя вампира не зовут так приземленно. Нужно было сообразить какое-нибудь романтическое, внушающее трепет имя, вроде «Маледиктуса» или «Мелеаганта».
– Уолтер Стивенс, мэм, – сказал он, на всякий случай, поглядывая на ближайшее окно. – А вас, мэм?
– Леди Филомена Генриетта Элизабет Аркрайт, – церемонно представилась она и подала руку Уолтеру, который склонился над ней и поцеловал воздух.
– Польщен, миледи.
– Стивенс… Из Дербишира, вы сказали? Знавала я одну семью оттуда. Вам не знакома некая Милисента Стивенс?
Особа, так прозывавшаяся, приходилась дальней родственницей его отцу. Слыла она дамой богатой, но прижимистой. Однажды шумное семейство Стивенсов, в тот год стесненное в финансах, напросилось к ней отмечать Рождество. Это был самый странный сочельник в жизни Уолтера. Ни елки не было, ни гимнов, ни подарков, да и вообще праздничный дух как-то подкачал. В довершение всего тетя Милисента выпалила из ружья в певцов, пришедших поколядовать к ее крыльцу, а чуть позже запустила подносом в преподобного Стивенса, когда тот начал проповедь о младенце в яслях.
– Моя троюродная тетушка. Мы редко виделись, но пару раз она приглашала нас на пироги с мясом и сухофруктами. А что?
– Ах, как чудесно! Неужели вы родственник Милисенты? Как тесен мир! Последний раз я видела ее при покойном короле Георге, Втором, я имею в виду, конечно. А уж эти ее пироги! Так это она ваш создатель?
– Да, – соврал Уолтер и сразу же задал вопрос, потому что, не задай он его сейчас, впредь от одного взгляда на пирог у него начнутся судороги. – Мэм, а ее пироги… там какой-то особый рецепт был, да? Они очень странные были на вкус, эти пироги. В них волосы попадались.
– Милисента всегда такая затейница была, чего только не придумает! Какой уж тут рецепт, мальчик мой? Только вот на сухофруктах экономила, всегда самые дешевые покупала. Ах, старая добрая Англия… Что же вас, мистер Стивенс, привело сюда? – она обвела рукой зал. – Так далеко от родины я еще никогда, признаться, не бывала.
– У меня Гранд Тур, – с достоинством ответил Уолтер. Врать, так врать! – Вот, решил посетить здешние края, почему бы нет? Средства позволяют. А вам разве тут не нравится? Такой замок старинный, с плесенью, с пауками. Самое то для нас, вампиров.
– Да что вы такое говорите! – вампирша сурово на него посмотрела. – Совсем никакого вкуса у молодежи. Скоро вы будете утверждать, что паутина непременно должна свисать с потолка, свечи – оплывать и коптить, а тараканы, отстукивающие марш в коридоре – необходимая часть наших ассамблей. Но я скажу вам, юноша, что хозяевам просто лень было убрать здесь, вот что! Как можно приглашать приличное общество в такое место? В такую, как сказал бы Диккенс, лавку древностей? Да здесь слой пыли толщиной с палец. Когда я была еще молодой и неопытной вампиршей, я посещала настоящие балы, видели вы бы их! Куда уж нынешним… Да, общество впало в декаданс и совсем опустилось.
