Бернард Корнуэлл - Гибель королей
Я преследовал его, ощупью пробираясь сквозь мрак. В небе светила луна, но проезжая часть оказалась в тени. И я, и моя лошадь с трудом разбирали дорогу. Иногда мне казалось, что я вижу свежие отпечатки подков, но уверенности в этом у меня не было. Дорога тянулась между живыми изгородями и высокими деревьями и обычно использовалась для перегонки скота. После речной долины она круто поворачивала на север.
По пути мне попалась деревушка, и в хижине кузнеца я заметил свет. Как оказалось, подмастерье поддерживал огонь в горне. Такова была его работа – всю ночь не давать огню гаснуть. Он ужасно испугался, когда увидел меня в боевом облачении: в шлеме, в кольчуге и с освещенными пламенем ножнами.
Я осадил лошадь и заговорил с мальчишкой.
– Когда я был в твоем возрасте, – зазвучал мой голос из-под нащечных пластин, – я тоже следил за горном. Моя работа состояла в том, чтобы затыкать щели и дыры мхом или влажной землей в тех местах, где просачивался дым. Я занимался этим долгими ночами. Я знаю, как тебе одиноко.
Он лишь кивнул, слишком напуганный, чтобы говорить.
– Но у меня была девочка, которая приходила и наблюдала за горном вместе со мной, – продолжал я, вспомнив Бриду. – А у тебя есть девочка?
– Нет, лорд, – ответил он, упал на колени и подобострастно склонил голову.
– Девочки – это лучшая компания в одинокую ночь, – сказал я, – даже несмотря на то, что они слишком много болтают. Взгляни на меня, парень, и ответь мне на один вопрос, – попросил я. – Здесь проезжали люди? И женщина с ними?
Мальчишка ничего не сказал, лишь молча таращился на меня. Моя лошадь забеспокоилась: то ли ей не нравился жар от горна, то ли раздражал едкий дым. Я похлопал ее по шее.
– Эти люди велели тебе молчать, – сказал я. – Они предупредили, что ты должен хранить тайну. Они угрожали тебе.
– Он сказал, что он король, лорд, – еле слышно прошептал мальчишка.
– Настоящий король здесь, поблизости, – сказал я. – Как называется эта деревня?
– Бланефорд, лорд.
– Похоже, милое местечко. Значит, они поехали на север?
– Да, лорд.
– Давно?
– Не очень, лорд.
– И эта дорога ведет в Сефтесбери? – спросил я, пытаясь вспомнить названия этих важных районов богатого Уэссекса.
– Да, лорд.
– Сколько их было? – спросил я.
– Дик и мимп, лорд, – ответил мальчишка, и я понял, что он считает по-другому, не так, как я. Парень оказался смышленым и тоже догадался об этом, поэтому растопырил все пальцы на обеих руках, а потом поднял вверх только одну руку. Пятнадцать.
– С ними был священник?
– Нет, лорд.
– Ты молодчина, – сказал я, и он действительно был отличным парнем, потому что ему хватило ума сосчитать их. Я бросил ему кусочек серебра. – Утром, – добавил я, – передай своему отцу, что ты виделся с Утредом Беббанбургским и что ты выполнил свой долг перед новым королем.
Его глаза расширились от изумления, а я направил лошадь к броду, где дал ей напиться, а потом послал в галоп.
В ту ночь я вполне мог не дожить до утра. У Этельволда было четырнадцать человек, если не считать Этельфлед, и он наверняка знал, что я брошусь в погоню. Вероятно, он решил, что за ним погонится вся армия Эдуарда. Если бы он знал, что преследовать его будет одинокий всадник, он обязательно устроил бы засаду, и тогда я встретил бы свою смерть под яркой луной. Хотя такая смерть лучше, размышлял я, чем та, которой умер Альфред. Лучше умереть в бою, чем лежать с огромной, как камень, шишкой в брюхе в провонявшей комнате, мучиться от страшной боли и давиться слезами. Но потом, в другой жизни, все равно приходит облегчение, и человек заново рождается к радости. Христиане называют это раем и пытаются загнать нас в его мраморные залы страшными сказками об адском огне, который горячее огня в горне кузнеца. А вот я отправлюсь в снопе света в главный зал Вальхаллы, где меня будут ждать друзья, и не только друзья, но и враги, люди, которых я убил в битвах, и мы будем пировать, и пить, и биться, и развлекаться с женщинами. Такова наша судьба, но ежели мы умираем неправильно, тогда нам предстоит вечно обитать в холодных залах богини Хель.
Как все это странно, думал я, в ночи преследуя Этельволда. Христиане говорят, что наша кара – это преисподняя, а датчане говорят, что те, кто умирает неправильно, отправляются в Хель, где правит богиня с таким же именем. Только преисподняя и Хель не одно и то же. Хель – не преисподняя. Там люди не горят в огне, а лишь влачат жалкое существование. Достаточно умереть с мечом в руке – и ты никогда не увидишь разлагающееся тело Хель, не испытаешь голод в бескрайних ледяных пещерах. Однако во владениях Хель нет наказания. Там человек вечно ведет обычную жизнь. Христиане же обещают кару или вознаграждения, как будто мы малые дети, хотя на самом деле то, что будет потом, – это то же самое, что было раньше. Все изменится, сказала мне Эльфаделль, и все будет по-прежнему, так было и так будет. Воспоминание об Эльфаделль повернуло мои размышления к Эрсе, к ее стройному телу, изгибающемуся на мне, к ее сладостным стонам, к радости соития.
С рассветом окрестности огласил рев оленей. Стоял сезон гона, время, когда стаи скворцов черными тучами застилают небо и опадают листья. Я остановил уставшую лошадь на небольшом подъеме дороги и огляделся, но никого не увидел. Мне казалось, будто я один на всей земле встречаю рассвет, будто в этой золотисто-желтой тишине нет ничего, кроме рева оленей, и даже этот звук быстро стих. Я посмотрел на восток и юг, но людей Эдуарда тоже видно не было. Пришпорив лошадь, я двинулся на север, к едва заметным в небе столбикам дыма, которые обозначали город Сефтесбери за холмом.
Сефтесбери был одним из бургов Альфреда, укрепленным городом, который защищал монетный двор и любимый монастырь Альфреда. Этельволд никогда бы не решился постучать в закрытые ворота и потребовать, чтобы его впустили, и не рискнул бы ждать, когда ворота откроют, чтобы просто въехать в город. Комендант бурга, кем бы он ни был, наверняка соблюдает крайнюю осторожность, и это означает, что Этельволд скорее всего объехал город. Но какой дорогой? Я поискал следы, но ничего не нашел. Меня так и подмывало прекратить погоню, хотя я знал, что это глупая идея. Мне хотелось найти в бурге таверну, поесть, заплатить шлюхе, чтобы она согрела мне постель. В этот момент дорогу мне перебежал заяц, с востока на запад, что я воспринял как знак богов. И свернул с дороги на запад.
Вскоре туман рассеялся, и я увидел лошадей на вершине мелового холма. Между мной и холмом лежала лесистая долина, и я поспешил к зарослям, так как понял, что на холме меня тоже заметили. Один из тех, что были наверху, указывал на меня. В следующее мгновение они сорвались с места и поскакали на север. Я насчитал девять человек, но все равно не сомневался, что это люди Этельволда.
