Герои и битвы. Военно-историческая хрестоматия. История подвигов, побед и поражений - Константин Константинович Абаза
На море также туркам не везло. Еще при начале осады подошли четыре христианских корабля с хлебом с острова Сицилия. Перед входом в Золотой Рог их встретили 150 турецких судов. Христиане думали пройти на всех парусах, но, к несчастью, ветер вдруг стих. Сначала турки дали залп из всех орудий, потом пустили такую тучу стрел, что не видали своих весел. Ни залпы, ни стрелы не причинили вреда. Тогда турки кинулись на абордаж. Первый встретился им греческий корабль. Храбрый капитан этого корабля не только заставил турок отступить, но еще сам овладел двумя галерами. Султан смотрел на битву с высокого берега. Видя неудачи, он пришпорил коня и кинулся в море. Турки поняли, что это значит: они двинули суда вперед, но потерпели еще большой урон. Они потеряли в этой битве около 12 тысяч человек. Наступила ночь, сражение прекратилось само собой. Греки подали знак, чтобы подняли цепи и вошли в Золотой Рог, не потеряв ни одного человека. Султан приказал позвать к себе начальника эскадры. Это был болгарин, по имени Пáлда. Четыре султанских стражника сорвали с него одежду и султан собственноручно отсыпал ему сто ударов своим золотым жезлом.
В начале мая султан уже видел, что взять столицу не так легко, как он думал. Его изобретательный ум долго работал и остановился вот на чем: перетащить турецкий флот в середину столицы, в Золотой Рог, и таким образом вести осаду с двух сторон. До сих пор осада велась только с поля, отчего греки со своими малыми силами могли защищаться так упорно. Так как Золотой Рог был загражден цепями и с этой стороны корабли не могли войти, то Магомет задумал спустить их с другого конца; от того места, где стояла эскадра и до ближайшего пункта было 8 верст, мимо городских предместий. Магомет приказал на этом пути выровнять дорогу, сделать деревянный настил, а сверху положить рельсы и смазать их жиром. Все это было сделано ночью, в несколько часов. На рельсы поставили суда, и целый флот потянулся с опущенными парусами с музыкой и песнями. Рано утром в городской черте плавало 80 неприятельских судов. По причине мелководья, султан велел устроить плавучую батарею, которая могла подходить к самой стене. С этого времени положение столицы стало безнадежным. Еще более ухудшало защиту то, что в казне не было денег, а между защитниками не было единодушия. Чтобы достать денег, император приказал забрать церковную утварь и все драгоценности, все это пошло на монеты. Он дал обещание, что если Господь поможет сохранить город, то все взятое будет возвращено сполна. Гораздо труднее было мирить греков и латинцев; они друг другу завидовали, часто ссорились. Император умолял их забыть свои обиды ради самого Бога и ради своей бедной родины. Но его просьбы не всегда помогали, и часто доходило до измены. Однажды на военном совете приняли решение уничтожить турецкий флот и поручили это дело венецианцу Якову Коку. Греки приготовили 3 баркаса и посадили 40 воинов, ночью они потихоньку отчалили от берега. Турки встретили их жестоким огнем: один баркас потонул, два других попали в плен. Греки же сожгли только один корабль – явно, что турки заранее знали о нападении. Другая попытка также не удалась. Джустиниани отправил ночью корабль, наполненный разными машинами и зажигательным составом. Турки его потопили, 150 лучших моряков погибло. На этот раз предупредили султана из Галаты.
Бомбардирование столицы шло своим чередом. Но грекам уже наскучило вечно стоять на стенах и чинить проломы. Они стали жаловаться, что им нечего есть, самовольно бросали свои места, даже многие расходились по домам. Как только турки заметили, что стены опустели, сейчас же пошли на приступ. Император призвал всех на место, обещал раздать припасы, и приступ был отбит. Султан пришел в отчаяние, перестал уже надеяться, что возьмет город и предложил императору, чтобы он сдал столицу добровольно, а сам забрал бы все свои богатства и поселился, где ему угодно. Надо сказать правду, что такое предложение было выгодно для императора: стоит вспомнить, какими силами располагал султан и какими император. Константин послал ответ, достойный царей: «Сдать тебе город и не в моей власти, и не во власти моих подданных. Нам дозволено только одно: умереть по-прежнему, не щадя жизни!».
Долго недоумевал Магомет, что ему делать, подумывал даже уйти, наконец, вечером 24 мая, отдал приказ приготовиться к последнему нападению в ночь с 28 на 29 мая. После этого он собрал диван, то есть военный совет. Гамиль-паша, главный советник султана, говорил на совете, что не сегодня-завтра подойдут с Запада латинцы, а потому лучше заблаговременно убраться, чтобы не нажить себе беды. Султан хотя и знал, что этот самый Гамиль-паша – первый друг и приятель грекам, однако слушал его речь охотно. Тогда стал говорить другой визирь – Соган-паша, злейший враг Галиля. «Разве ты не видишь, – сказал он султану, – как велико твое войско и как обильны военные снаряды? В древности Александр Македонский не имел и половины того, а покорил весь мир. Враги твои слабы, ничтожны; никогда они между собой не договорятся. Не теряй, государь, надежды. Будь мужествен и храбр!». Эта речь пришлась султану еще более по вкусу. Он воодушевился и повторил свой приказ. В ту же ночь Галиль-паша дал знать императору, чтобы он был настороже.
И греки, и турки готовились к смертельному бою. В ночь на 27-е число зажглись огни на всем протяжении турецкого лагеря; море горело огнями от Галаты до Скутари – везде, где стоял турецкий флот. Христиане думали сначала, что у турок пожар, с радостью взбегали на стены, но, увидев пляски, услышав песни, поняли, чему радуются неверные. На другой день турки держали пост, потом собрались на общую молитву. К вечеру армия султана заняла свои места. В правой колонне было 100 тысяч, в левой – 50 тысяч, в центре, против Романовских ворот, – 10 тысяч янычар, под личным начальством Магомета, 100 тысяч конницы стояло в резерве, а флот расположился двумя эскадрами: одна – в Золотом Роге, другая – в проливе. После ужина султан объезжал все войско: «Конечно, – говорил он, – многие из вас падут в битве, но помните слова Пророка: кто умрет на войне, тот будет вместе с ним принимать яства
