Легионер. Книга первая - Вячеслав Александрович Каликинский
Отведя Ландсберга на несколько шагов в сторону, штабс-капитан с места в карьер начал:
– Дорогой барон, мы оба офицеры, и узы сего славного воинского братства дают мне смелость просить вас об одолжении. Вы можете оказать мне большую услугу…
– Говорите, господин штабс-капитан…
– Его сиятельство граф Тотлебен недавно изволил отдать вам пригласительный билет на благотворительный бал. Не будучи связан с вами узами дружбы, я все же рискну попросить вас о милости, которая, без сомнения, окажется небезызвыгодной и полезной в будущем для вас, милый барон… Словом… Господин барон, не уступите ли вы мне сей билет? Он не может представлять для вас большой ценности, я полагаю, однако чрезвычайно важен для меня. Вы же, оказав мне эту услугу, приобретете в моем лице вечного друга, что может оказаться весьма полезным для вашего будущего и вашей карьеры, господин фон Ландсберг! Я с великим удовольствием ввел бы вас в круг моих друзей, в числе коих немало весьма значительных особ. Знакомство с ними…
– Простите, господин Симеонов, но это невозможно.
– Барон, помилуйте! Прося вас об этом одолжении, я думаю и о вас, ибо вряд ли вам будет удобно чувствовать себя на балу в окружении высшего генералитета и высокопоставленных особ…
– Пусть это вас не волнует, господин штабс-капитан! – холодно улыбнулся Ландсберг.
– Погодите, барон! Еще только одно слово! – Симеонов упрямо наклонил голову и сдвинул брови. – Повторюсь, барон: посещение этого бала для меня чрезвычайно важно! Я уже предлагал вам свою дружбу и свою приязнь – что ж, я готов предложить и кошелек… Угодно вам получить за этот билет – ну, скажем, пятьсот рублей, барон?
Ландсберг почувствовал, как кровь приливает к его шее и щекам. Сдерживаясь, он сделал шаг назад.
– Сударь, наше короткое знакомство не дает вам, кажется, оснований для подобных предложений. И неуместных и нелепых, господин Симеонов! Впрочем, ежели вы ищете ссоры…
– Отнюдь, господин барон! Отнюдь! – услыхав в голосе собеседника металл и столкнувшись с ним взглядом, Симеонов почувствовал себя неуютно. – Мне жаль, что мы не поняли друг друга, господин Ландсберг… Что ж, честь имею.
– Что? Пятьсот рублей? Ты не шутишь, Карл? – Ивелич, услыхав о предложении Симеонова, расхохотался и покрутил головой. – Я не силен в софистике, мой друг, но этот господин, кажется, предложил тебе решение проблемы, одновременно решив и саму проблему… Черт возьми, Ландсберг! Я полагаю, ему позарез нужен был этот билет! И при всей оскорбительности своего предложения сей господинчик был прав в том, что ты будешь на том балу белой вороной, Карл!
– Оставь, Марк! Отказав Симеонову, я не брал обязательств быть на том балу! – сердито отвернулся Ландсберг. – Даже будь у меня лишние деньги, вряд ли я счел бы разумными траты, о которых ты меня предупредил… Не говоря уже о том, что штабс-капитан прав и в другом.
Друзья замолчали. Ландсберг, высказавшись, тем не менее, в глубине души не был согласен с собственным утверждением. И с досадой размышлял сейчас о том, что, не отправь он на днях своему семейству очередной денежный перевод и согласись взять у Ивелича предлагаемую им сумму, вопрос с посещением благотворительного бала у Великой Княгини был бы решен им совсем по-другому.
Его размышления прервал служитель в напудренном по старинке парике с буклями. Остановившись перед друзьями и отвесив поклон, лакей осведомился: кто из господ офицеров изволит быть бароном фон Ландсбергом?
– Вам просили передать, ваше сиятельство! – лакей вручил Ландсбергу маленький розовый конвертик и с поклоном отступил.
– Ого, мой друг! Ты начинаешь становиться, кажется, светским львом! – развеселился Ивелич. – Тебя осыпают милостями генералы. И посланиями прекрасные дамы! От кого же это?
Что-то пробормотав и смутившись, Ландсберг вскрыл конверт и прочитал:
«Господина барона фон Л. уведомляют о том, что полковник Соловьев, ангажированный нынче же у известной барону особы на третью мазурку, неожиданно вызван в полк по делам службы. Торопитесь, барон! М. Т.»
Ландсберг поднял на друга сияющие глаза.
– Марк, когда у музыкантов будет третья мазурка?
– О, так это от нее? Черт возьми, Сигнифер, ты умеешь производить впечатление не только на генералов, но и на их дочерей! Но послушай старого друга, Карл! Найти повод напомнить своей Мари, что твое появление на будущем балу зависит не столько от тебя, сколько от командира батальона, где ты по-прежнему состоишь на службе! И поспеши, ибо сейчас вторая мазурка закончится! Ты хоть танцевать-то умеешь, медведь? – смеясь, крикнул уже вслед Ландсбергу Ивелич.
Отыскав в вихре кружащихся пар мадемуазель Тотлебен, Ландсберг укрылся за ближайшей колонной и принялся нетерпеливо кусать губы. Когда танец закончился и кавалеры отвели своих партнерш на место, Карл с радостью убедился, что Мария Тотлебен обмахивается веером совсем недалеко от его убежища. Выждав для приличия пару минут, Ландсберг направился к Марии, зажав в левой руке розовый конвертик.
Мария и две другие фрейлины стояли у окна в окружении толпы поклонников. Молодые женщины весело смеялись, парируя остроты и комплименты ухажеров. Заметив приближающегося Карла Ландсберга, Мария замолчала и властно постучала сложенным веером по плечу какого-то господина во фраке, мельтешившего прямо перед нею.
– Николя, если вы были бы столь любезны и немножко подвинулись, я бы представила вам друга своего отца и его боевого товарища, барона фон Ландсберга…
Разговоры вокруг мгновенно утихли, и все повернулись к Ландсбергу, немало этим смущенному. Однако Мария, вырвавшись из кольца поклонников, представлять его своим друзьям не спешила.
– Господин фон Ландсберг, я хочу сказать вам пару слов до начала мазурки! Благодарю вас, – легко опершись на руку Карла, Мария направила его к соседнему окну.
Оказавшись там, она высвободила руку и повернулась к Карлу лицом.
– Барон, надеюсь, моя записка не нарушила ваших планов?
– Вы угадали мое самое сокровенное желание, мадемуазель…
– Боюсь, что моя назойливость составит у вас превратное впечатления о фрейлинах Ее Величества, господин Ландсберг!
– О чем вы говорите, сударыня? Я бесконечно счастлив, что вы вспомнили о моей скромной персоне, и…
– Погодите, барон, я желаю прежде объясниться… Ни в коей мере не навязывая вам своего общества, я должна заметить, что была поражена приязнью своего отца, так явно выказанной вам. Имейте в виду, барон, что папа нечасто отмечает подобным вниманием молодых офицеров.
Мария Тотлебен старалась держаться и говорить с уверенностью и апломбом светской львицы, однако от внимания Карла не ускользнуло волнение девушки, тщательно ею скрываемое. Говоря с Ландсбергом, она глядела на третью пуговицу его мундира, и когда набиралась смелости глянуть молодому офицеру в
