Александр Прозоров - Тайна князя Галицкого

– Сы-ыпься-я!!! – Боярин не понял, к кому относится приказ, однако уже через миг вокруг стало свободно. Вражеские всадники отпрянули в стороны, уносясь сразу на полста сажен, развернулись в безопасном удалении.

На внезапно раскрывшемся поле боя бились в судорогах пять лошадей, лежало с десяток людей, еще несколько торопливо отползали или ковыляли прочь, дабы не попасть под копыта.

Побратимы потерь не понесли вовсе – плотный строй и хорошо обученные холопы, отводящие нацеленные в хозяев удары, показали себя во всей красе.

Тренировать нужно воинов, а не на переборку гречки сажать – тогда и уцелеешь.

– Хох! – Чужаки опустили копья и понеслись на бояр сразу с нескольких направлений. Как разъехались, с тех мест и атаковали.

– Проклятье! – От нацеленного в сердце копья Басарга закрылся, но щит вырвало из рук, еще что-то ударило в челюсть, бок заныл, и сразу стало невероятно тесно. Он с размаху рубанул по руке ближнего врага, что пытался выдернуть засевшее копье, потом другого сверху – тот закрылся щитом, и боярин тут же ткнул его снизу пальцами в глаза, перехватил чужой щит, добил ослепшего бедолагу, поймал на деревянный диск посланную издалека рогатину, отпихнул, ткнул саблей под мышку насевшего на Тришку ратника, отклонился от сабли, встретил щитом топорик – и уже не смог отдернуть обратно. Бросил, выдернул из седельной петли свой топор, вскинул вверх, скрестив с саблей, а остановив чужой удар, тут же ответил своим.

Теснота отпустила – слишком много воинов упали с седел, а иных, раненых, скакуны понесли прочь. Басарга смог оглянуться. Софоний и Заболоцкий еще бились, Илья куда-то исчез. Из холопов продолжали драться около половины.

– Сюда иди, Басарга!!! – услышал боярин вызов на поединок, повернул на голос. К нему мчался воин в начищенных зерцалах поверх колонтаря. Со щитом и рогатиной, уже опущенной к животу жертвы.

– Господи, помоги! – Не успев даже сдвинуться с места, подьячий мог только отмахнуться саблей и топором, надеясь на удачу. Повезло: копье не попало в тело, пошло вправо, выворачивая руку врагу. Басарга попытался ответить ударом в открытый бок, но не успел. Правда, и чужак, спасая жизнь, отпустил рогатину, проскакал дальше и, разворачиваясь, потянул из ножен саблю.

Глаза синие, нос рыхлый и от мороза красный, черная борода на груди. Поди разбери, кто таков?

– Сдохни, погань! – Ратник снова поскакал вперед, рубанул. Басарга отбил, одновременно с замаха метясь топором в голову. Воин закрылся, лезвие надежно засело в щите, и Леонтьев что есть силы рванул топорище к себе, оттягивая чужой щит и обнажая лицо врага, тут же рубанул поперек. На дерево хлынул поток крови, чужак повалился назад. Остальные ратники завыли, ровно псы, снова бросились в атаку. Чтобы не оказаться насаженным сразу на четыре копья, боярин качнулся с седла вправо, скрываясь за тушей скакуна. Себя он спас, а вот конь заплакал и стал заваливаться.

Басарга спрыгнул, откатился, вскочил на ноги, быстро огляделся.

Софоний и Заболоцкий сражались спиной к спине против пятерых, еще кто-то отчаянно рубился в кустарнике на берегу. К нему самому, расходясь, подкрадывались четверо с саблями и щитами. Видно, боялись упустить. Басарга быстрым шагом попятился, выходя на открытое место и пытаясь отдышаться. А потом, вскинув топор и саблю над головой, ринулся на правого, безусого юнца – то есть самого неопытного.

Тот вскинул щит… Жест естественный, но неправильный, ибо боец сам себе закрывает обзор. Боярин припал на колено, рубанул по ногам.

– Берегись! – закричали остальные, но не успели. Их осталось трое. Юнца теперь пару месяцев придется лечить.

– Ах ты мразь!!! – загорячился второй, выскакивая вперед, попытался уколоть в лицо. Басарга, уходя вправо и вперед, отвел клинок, уронил топор воину на колено, а когда тот, охнув, осел вниз, зашел на спину и срубил ему голову.

Пара оставшихся ратников остановились. Однако им в помощь бежали еще трое, оставив против бояр Зорина и Заболоцкого всего двоих. Басарга только улыбнулся: это ненадолго. Он ринулся вперед, грозно рыча и рубя клинком воздух – нужно было успеть справиться с ближними ратниками, пока врагов не стало пятеро.

Первый выставил саблю, быстро пятясь. Боярин отбил ее вправо, резанул клинком под щит. Ранить не ранил – все же в кольчуге воин, – но испугал, вынудил прикрыться и стукнул топориком по голове поверх опустившегося деревянного диска. Получилось слабо – но ратник повалился, и Басарга напрыгнул на второго, вкладывая вес всего тела в толчок ногой в щит. Чужак не устоял, попятился, теряя равновесие – и тут же получил стремительный укол в открывшееся бедро.

Краем глаза подьячий увидел, как побратимы расправились со своими врагами и вот-вот придут на помощь, поманил наступающую троицу:

– Ну, идите сюда.

– Басарга-а! Берегись!

– А?

Спина хрустнула от страшного удара – словно лошадь лягнула. Боярин рухнул на снег, попытался приподняться, увидел воина с занесенным над головой топором, откинулся обратно, борясь со слабостью, саблей уколол врага в пах, плашмя подставил свой топорик под лезвие чужого – но тут голова вдруг полыхнула, будто от кипятка, и он погрузился в красный вязкий кисель.

Открыв дверь, Катерина проковыляла в номер, заползла на постель и встала там на четвереньках, расставив ноги и уткнувшись лбом в подушку:

– Ой, мама… Два часа позора, и мы дома… Какой дурак придумал эти мотоциклы? У меня мозоль на заднице, ноги не сводятся и не разгибаются, и штукатурка из пыли на всей морде до пяток включительно. И это я еще не видела своих волос!

– А по-моему, очень удобно, – ухмыльнулся Евгений. – До самой сосны удалось пробраться и назад легко выехать. К машине сундук пришлось бы на горбу тащить. А тут в коляску прямо на месте забросили – и вуаля!

– А-а-а… – простонала девушка. – Я навсегда останусь скрюченной и раскоряченной. А моя попа больше никогда не ощутит ничьих прикосновений.

– А какой восторг ты вызывала у водителей! Тебе бибикала каждая вторая машина.

– Видео с идиоткой, которая ездит на трехколесном мотоцикле в платье за пятьсот евро, наверняка уже выложено на ютуб. С пометкой: дура, продай платье – купи машину.

– Да ладно тебе, Катенька. Никаких не пятьсот, а всего за полтораста.

– Твой мопед все равно дешевле, – опять застонала она. – Я знаю, зачем ты это сделал! Ты хочешь, чтобы я уехала на поезде и оставила весь клад тебе. Сколько мы сегодня проехали?

– Двести километров.

– О-о-о… А сколько до Москвы?

– Тысяча.

– А-а-а-а! – Девушка издала стон издыхающего лебедя. – Я согласна, давай продадим платье.

– Хоть два. Машины тут все равно не продаются. Я вчера весь день на поиски убил.