Альфред Мейсон - Пламя над Англией
— Я не спала! — с возмущением заявила девушка.
— Конечно, нет, мисс Синтия! Многие так кивают головой, когда задумываются.
— Да, — промолвила Синтия, — я и вправду задумалась о том, что вы обещали мне разбудить мистера Грегори.
— В этом доме не существует вещи — не знаю, простил бы мне джентльмен, что я называю его вещью, — которую я бы не достала для вас, мисс Синтия! — воскликнула Кейт, в то время как мистер Грегори спускался вниз.
Грегори был, как всегда, любезен и не докучал Синтии вопросами. Сидя у камина, он выслушал ее рассказ. Девушка, уже полностью стряхнувшая дремоту, внимательно наблюдала за его лицом, но не смогла ничего на нем прочесть.
— В какое время этот негодяй Стаффорд пришел к вам со своим перечнем имен? — спросил Грегори, когда она умолкла.
— Было уже поздно.
— В полночь?
— Нет, раньше. По-моему, около десяти.
— Теперь вспомните как следует! Приходил ли кто-нибудь в тот вечер в Хилбери-Мелкум?
Синтия вздрогнула.
— Да! Когда мы ужинали, дворецкий доложил сэру Роберту, что приехал какой-то человек, который очень спешит. Он не назвал своего имени, но уже приезжал в этот дом раньше.
— Ну, и что произошло затем?
— Сэр Роберт встал из-за стола, извинился и вышел. Мне показалось, что он взволнован.
— Он послал за сыном и Стаффордом?
— Да.
— И они уединились втроем, пока Стаффорд не пришел к вам со списком?
— Да. Мы думали, что они заняты приготовлениями к празднику.
— Ну да — турниры и все прочее! — мрачно усмехнулся мистер Грегори. — Смотрите, сэр Роберт, как бы вам не пришлось отправиться на турнир с палачом. — Он снова обернулся к Синтии. — Когда ушел этот визитер?
Девушка покачала головой.
— Не знаю.
Некоторое время Грегори хранил молчание.
— Мы думали, что лишь трое знают о том, что Робин — это Карло Мануччи: сэр Френсис, Фелиппес и я. Но был и четвертый — гость сэра Роберта.
— А ему полагалось это знать? — с беспокойством спросила Синтия.
— Нет, разумеется!
— Значит, это предатель?
— Да, Кристофер Воуд.
Имя ничего не значило для Синтии. Но для нее было достаточно, что предателю известно о Робине.
— Его нужно арестовать, прежде чем он расскажет своим сообщникам о Карло Мануччи! — воскликнула девушка. — Мы теряем время, мистер Грегори!
— Поздно, — мягко заметил Грегори. — Прошлым вечером Воуд отплыл во Францию.
Синтия застонала, словно от боли. Теперь нельзя было ни остановить, ни схватить изменника. Он опередил их на день. В те дни не существовало ни телеграфа, ни телефона. Даже семафорный телеграф еще не изобрели. Корабль или конного курьера можно было опередить только с помощью маяка. Но если мистер Грегори с помощью смолы и древесины зажжет маяк на вершине холма, он добьется только того, что все честные англичане возьмутся за оружие, считая, что к берегу приближаются испанцы. Попав в Париж, Кристофер Воуд выгодно продаст свои новости. Из Парижа они проследуют в Испанию — для этого там найдется немало помощников: беженцев, иезуитов из колледжа, служителей инквизиции… Из месяца в месяц имя Карло Мануччи будет передаваться из уст в уста. Ищейки прочешут всю Испанию, а подземная камера и костер уже будут поджидать Робина!
— Я предала его! — в отчаянии воскликнула Синтия.
— Нет. Если кого-нибудь и следует винить, — ответил мистер Грегори, решительно выпятив грудь, — то не вас, а моего хозяина, оставившего вас в неведении. Но так поступают люди, привыкшие иметь дело с тайнами. В пяти случаях из десяти подобная секретность оказывается вполне оправданной. Сэр Френсис считал, что вы бы не смогли скрыть горе и страх, что вас следует опекать, как младенца. Пускай вы будете думать, что ваш возлюбленный отправился охотиться за Золотым флотом и устраивать аутодафе в просторах Атлантики! Вам не следует знать об опасной и деликатной работе, которую все эти месяцы выполнял Робин Обри!
— Опасной? — воскликнула Синтия, прижимая руку к сердцу. — Так я и знала!
— Но выполненной, — поспешно добавил Грегори. — Выполненной с опытом и тактом, удивительными для его юных лет. Так что Воуд опоздает, Синтия. Как вы думаете, почему я здесь? — Когда Синтия покачала головой, мистер Грегори принял величайшее решение. Он ослушается своего любящего секретность господина и расскажет девушке всю историю подвигов ее возлюбленного!
— Но не здесь! — внезапно воскликнула Синтия.
Солнце уже поднялось, и его золотые лучи проникли сквозь окна веранды. Девушке хотелось выслушать рассказ Грегори на лужайке для игры в шары, куда они направились через столовую. Снаружи было тепло, словно летом. В траве у тисовой изгороди пестрели подснежники и нарциссы. Мистер Грегори подвел Синтию к садовой скамье и поведал ей об открытии Уолсингема, что Джордж Обри все еще жив и просит милостыню на ступенях мадридской церкви, о последующем изменении планов Робина и реквизиции его кораблей, о его тайном прибытии в Лиссабон в свите графа Фильяцци и более чем годовой службе лакеем у адмирала Санта-Крус. Он рассказывал все это цветистым и образным языком того времени, который был присущ и капитану, заполняющему судовой журнал, и поэту в его кабинете. Синтия слушала, затаив дыхание и сцепив руки, так что суставы побелели; ее красивое лицо краснело и бледнело по очереди, она то дрожала от ужаса, то вздыхала с облегчением; гордость и любовь сияли в её глазах столь ярко, что будь Робин здесь, он бы почувствовал себя вознагражденным двадцать раз за все труды и опасности. К любви и гордости примешивалась благодарность Богу, внушившему ей мысль скакать всю ночь в Эбботс-Гэп, стремясь к этому саду, точно голубь к голубятне.
— Великий труд завершен, — продолжал мистер Грегори. — Когда армада устремится в пролив, мы покажем испанцам такую игру в железные шары, что это собьет с них спесь до конца дней. Они глотнут пыль Англии и ощутят, что она отдает горьким привкусом смерти. Потому-то вы и застали меня здесь. Сэр Френсис получил письмо четыре дня назад — Робин сообщал, что отправляется в Мадрид, снова в свите тосканского посла. Но письмо было написано уже пять недель тому назад, и возможно, что Робин уже на пути в Англию. Больше писем от него не будет. Сэр Френсис послал меня в Эбботс-Гэп приготовить все к приезду Робина и, если даст Бог, его отца.
Рука Синтии устремилась к сумочке на поясе камзола. Вытащив оттуда половину золотого соверена, она положила ее на свою миниатюрную ладонь. Девушка не сомневалась, что Робин теперь в безопасности, и Грегори не разубеждал ее. К счастью для их спокойствия, они не имели понятия о тех ужасах, которые в этот час ожидали в Мадриде Робина Обри.
