Михаил Попов - Паруса смерти
— Успеем, капитан.
Франсуа нырнул в пропитанный мраком дом.
— Роже! — крикнул Олоннэ.
Седой камердинер явился на зов. Его голос прозвучал за спиной капитана:
— Я здесь, господин. Вам вновь плохо?
Олоннэ принял более естественную позу.
— Пойди сейчас к этому уроду и скажи, что, если он забыл мне что-то рассказать, я готов его выслушать. Я попробую заснуть, но не бойся меня разбудить, когда генуэзец скажет, что созрел для разговора.
Глава девятая
Несмотря на страшную жару, капитан Олоннэ появился на собрании команды во всем черном. Черный камзол, черные панталоны, чулки и башмаки. Единственная защита от обжигающих лучей полуденного солнца — шляпа тоже была черного цвета.
Корсары собрались перед самым высоким зданием в городе — церковью Святого Себастьяна. Это место они выбрали не по духовным соображениям. Просто церковь располагалась на границе «северной» и «южной» частей Гибралтара и являлась, таким образом, нейтральной территорией.
На ее высоких каменных ступенях стояли кроме Олоннэ капитаны Шарп, Баддок, ле Пикар, Ибервиль и доктор Эксквемелин. Воклен отсутствовал, он с особо выделенной командой корсаров охранял захваченное золото.
Капитан Олоннэ эту сходку не собирал, она возникла стихийно после того, как корсары узнали, что их главный вожак выздоравливает. Они требовали от него немедленного решения затянувшегося спора.
Толпа была очень возбуждена и вооружена так, словно прямо с этой площади всем предстояло отправиться на штурм укрепленной вражеской крепости. Капитан надеялся, что поднявшееся в зенит солнце разгонит собравшуюся на рассвете толпу, но на этот раз его надеждам не суждено было сбыться.
Самый лучший способ оттянуть принятие решения — это начать игру в демократию. Надо дать высказаться всем, кто этого хочет. Как правило, по вопросам, имеющим жизненно важное значение, свое мнение имеют все.
Один за другим выходили перед толпой украшенные шрамами, ожогами и акульими укусами бывалые морские волки и, выразительно положив руки на рукояти пистолетов, сабель и тесаков, начинали пространно объяснять, почему нужно поступить так, как считают они, а не иначе.
В глубине души Олоннэ благодарил Бога за то, что его матросы и канониры, несмотря на свое французское происхождение, не научились говорить коротко и афористично, что для выражения самой простой мысли им необходимо так много слов.
Прочие капитаны смотрели на него с некоторым недоумением. Они понимали, что он чего-то ждет, но не могли понять, чего именно. Зачем накалять эту воинственную вольницу, ведь еще немного, и грянет такой взрыв, что не спастись никому.
Да, капитан Олоннэ ждал — ждал возвращения своих разведчиков, но, как впоследствии выяснилось, ждал напрасно и напрасно жарил на солнцепеке всех собравшихся. И Франсуа, и его напарник нелепыми тушами плавали в глубоком тропическом ручье, и вода вокруг них была окрашена красным. Их выследили не испанцы, испанцам они ни за что бы этого не позволили. Судя по тому, что оба трупа были без скальпов, они стали жертвой нападения здешних индейцев.
Капитан Олоннэ знал, что он хочет сказать корсарской сходке, и знал, в каком направлении хочет повернуть развитие событий, но ему нужны были доказательства того, что он правильно оценивает ситуацию.
— Капитан, — сказал Ибервиль, наклонившись к Олоннэ и невольно подмигивая бельмастым глазом, — посмотри.
— Вижу, — сухо ответил Олоннэ.
Он и вправду видел, что в плотной человеческой массе, толпившейся перед церковными ступенями, началось медленное, но вполне определенное движение. Наблюдательному человеку было нетрудно распознать смысл этого движения. Капитан Олоннэ был наблюдательным человеком.
К Олоннэ подошел Шарп, старавшийся во время всего собрания держаться от него как можно дальше, чтобы продемонстрировать своим сторонникам собственную непримиримость в отстаивании их интересов.
— Послушай, время разговоров подходит к концу. Они уже делятся на команды. Скажи что-нибудь.
Слова ирландца поддержал крик из толпы:
— Олоннэ, почему ты молчишь, Олоннэ?
— Ну что ж, — прошептал он про себя, — придется открывать карты.
Он сделал было шаг вперед, придерживая свою шляпу, чтобы поднятой рукой скрыть гримасу раздражения на лице, но тут за его спиной появился Роже. Появился и быстро прошептал черными губами на ухо своему господину:
— Он согласен. Он хочет немедленно с вами поговорить.
Капитан едва заметно кивнул и, выйдя на край верхней ступени, сказал:
— Я долго слушал ваши речи. Я слушал их очень внимательно. Я надеялся найти в них хотя бы крохотное зернышко здравого смысла. Я разочарован. Глубоко разочарован. Жадность и глупость — вот что сидит в ваших головах, ничего больше.
Приземистый рыжебородый корсар в красном платке и кожаной безрукавке на голом теле выскочил вперед:
— Вместо того чтобы обличать нас, ты бы лучше предложил, как нам честно разделить наши деньги.
Сход одобрительно загудел.
— Положение безвыходное, причина в вас самих, Посмотрите на себя.
Толпа разделилась, как амеба, на две неравные части. Между этими частями образовалось расстояние шагов в пять. Один плотный строй стоял против другого.
Было слышно, как защелкали взводимые курки.
— Но я помогу вам, я знаю справедливый способ.
Все взгляды обратились к говорившему.
— Погодите, совсем недолго. Я сейчас вернусь. И когда вернусь, все устрою.
Заявление было столь ошеломительным в создавшемся положении, что не прозвучало ни одного возражения. Пока перегретые корсарские мозги пытались сообразить, что же произошло, Олоннэ исчез с крыльца.
Войдя в темную, каменную, без единого окна каморку, где пахло перепрелым сеном, плесенью и еще чем-то столь же отвратительным, Олоннэ бросил:
— Только очень быстро, твои откровения должны быть короткими, у меня нет времени на словесные игры.
Лупо лежал у дальней стены, связанный по рукам и ногам сыромятными ремнями.
— Прикажите меня развязать.
— Сначала правда, потом все остальное.
— Мне трудно говорить.
— Тогда я сам все скажу. Ты не сбежал от испанцев, они сами тебя послали. Кто именно? Да, впрочем, можешь и не говорить, я и так знаю — дон Антонио де Кавехенья. Да?
Лупо несколько раз сглотнул слюну и глухо сказал:
— Да.
— А дальше все просто. Никакого огромного войска там у Маракаибо нет, а есть батарея на берегу, в форте Ла-Палома, правильно? Большую Желтую отмель мы сможем обойти только по фарватеру вдоль берега. Вдоль того берега, где стоят ваши пушки, угадал? Корабли у нас груженые, медленные, а если кто и проскочит под дулами береговой батареи, их ждут несколько галионов адмирала де Овьедо. Вот видишь, я все угадал сам. Твоя миссия не удалась, генуэзец. Я не испугался твоих россказней, сейчас я отправлю своих людей в тыл вашей батарее, и мы проверим, каковы ваши канониры в сухопутном бою. Ну, что молчишь?
