Грехи и подвиги - Ирина Александровна Измайлова
Луи слушал яростные слова короля, а сам искал и искал глазами юркую фигуру ассасина. Он смутно помнил его лицо: очень толстые, почти сросшиеся брови, полные губы, глаза глубоко и близко посаженные, немного выступающие скулы. Но где тут рассмотришь его в такой толпе? А с другой стороны, в этой толпе разве он может решиться напасть на короля? Да и точно ли именно Ричард должен стать его жертвой? Но если не Ричард, то кто? Они там, на мельнице, говорили именно о нем. И, как знать, каким таинственным оружием обладают слуги Старца горы? Что если оно поражает незаметно и бесшумно?
Думая так, молодой человек продвигался вперед, все больше приближаясь к королю. Его уже не пугал возможный гнев Ричарда. В конце концов, что он может сделать с рыцарем Филиппа-Августа, с французом и чужим подданным? Любой ценой сказать ему, предупредить об опасности! Потому что пытаться что-либо сообщить сейчас окружающим короля воинам и рыцарям – бессмысленно. Они разгорячились во время битвы, а сейчас упоены победой, и им не до каких-то там туманных опасений неизвестного им франка.
Вот уже совсем близко Луи увидал покрытый потом и мазками еще не высохшей пены гнедой бок королевского жеребца. С этого расстояния можно уже попробовать окликнуть Ричарда и попросить, чтобы он, по крайней мере, спешился – хотя бы толпа воинов прикроет его. Правда с его ростом голова, да еще и без шлема все равно будет видна!
Луи уже открыл рот, чтобы крикнуть и привлечь к себе внимание, но тотчас так и застыл с открытым ртом. Его вновь шибанул знакомый мускусный запах, и, стремительно оглянувшись, он увидел человека с мельницы. Тот стоял почти вплотную, совсем рядом с французом и так же близко к королю. Стоял, подняв правую руку, в которой была… палка! Самая обычная палка, желтоватая, состоящая из нескольких коленец, точно стебель пастушьей дудки. Длиной она была как обычный большой кинжал и на вид совершенно безобидна. Но Луи вспомнил – именно эту или такую же точно палку ассасин вытаскивал из своей сумки и показывал Гийому Шампанскому. И при этом сказал: «Вот это отправило на покой уже не одного надменного правителя!» Значит, это оружие? Но какое?
Человек с мельницы в это время поднял палку к лицу и взял ее конец в рот. Его толстые губы плотно охватили деревяшку, даже чуть вытянулись вперед, а ноздри раздулись, точно он изо всех сил втягивал в себя воздух. При этом ассасин, вскинув голову, в упор смотрел на всадника. И опыт воина вдруг подсказал Луи: так смотрят только, когда целятся! Эта странная желтая палка сейчас, сию секунду убьет короля Ричарда!
Кричать, предупреждать было теперь поздно. Меч Луи оставался в ножнах, да от него сейчас и не могло быть толку: человек с мельницы за полторы туазы от него – не дотянешься… И лука нет, да и его слишком долго заряжать и натягивать!
Одним движением Луи вырвал из ножен свой короткий кинжал. Эдгар ковал его по образцу старого кинжала своего предка, легендарного овернского рыцаря – трехгранное лезвие, короткая тяжелая рукоять, конец острый, точно игла. Этот кинжал был у Луи еще во время похода с армией императора Фридриха. И потом, когда молодой француз сопровождал выкупленных из плена германцев, один тевтонский рыцарь заметил это оружие:
– Такой кинжал можно очень славно бросать! Он полетит шагов на двадцать и воткнется не хуже стрелы. Не умеешь? Я тебя научу!
И он научил Луи метать кинжал, причем втыкался тот даже в самое твердое дерево, да так, что потом бывало нелегко его вытащить.
Взмах руки, белая искра сверкнула в воздухе. Какой-то рыцарь, стоящий рядом, шумно выругался, потому что человек с мельницы, не отрывая от лица свою палку, вдруг рухнул прямо на этого рыцаря, едва не сбив его с ног. Рукоять ножа торчала из его шеи, прямо из сонной артерии.
Глава 4. Оружие ассасинов
– Что это значит? Кто это сделал?
Ричард Львиное Сердце, наконец, соскочил с седла (нет, чтобы раньше!) и в недоумении смотрел на мертвеца. Теперь было хорошо видно, что на ногах человека с мельницы нет кольчужных чулок. Его холщовые штаны были заправлены в обычные кожаные сапоги с узкими голенищами. В таких мягких сапогах можно ходить почти бесшумно.
– Я хочу знать, кого только что убили прямо у меня перед носом, и кто его убил? – повторил король, обводя глазами крестоносцев, удивленных ничуть не меньше, чем он.
– Этот человек плыл на нашем корабле, – откликнулся кто-то из простых воинов, рассматривая убитого. – Говорил вроде бы, что он из Анжу.
– Да? По одежде непохоже. Ну и кому он помешал?
– Это я убил его, – сказал Луи, выступая вперед и оказываясь лицом к лицу с Ричардом.
Теперь в глазах короля появилось уже не простое недоумение. Он даже ахнул и чуть отступил, будто перед ним явилось привидение.
– Ты?! Послушай, парень, такого не бывает! Я же видел, как ты взошел на корабль, и как этот корабль отплыл за четыре дня до того, как вышли в море мои корабли! На Кипр вас никак занести не могло, и ты должен быть сейчас в Палестине! А ты здесь, да еще режешь моих воинов, будто баранов. Как так получилось?!
«Слава Богу, Эдгар жив-здоров! – с невероятным облегчением подумал Луи. – Просто он отплыл в Палестину с французами».
– Ваше величество! – произнес крестоносец, кланяясь. – Вы ошибаетесь. Я…
И тут Ричард сам заметил свою ошибку и расхохотался:
– О Боже! Вижу, вижу! Ты же и впрямь не тот парень, который уплыл с королем Филиппом. Но чтоб мне провалиться – до чего похож, а! Ты что же, родственник этого самого Эдгара? Кстати, мне все это время казалось,
