История Византийской империи. От основания Константинополя до крушения государства - Джон Джулиус Норвич
5 ноября 812 года Месембрия пала. Михаилу стало ясно, что ему вновь придется выступить против врага и на этот раз он обязан победить. Всю зиму он собирал войска со всех уголков империи и в мае 813 года выступил в поход. В июне армии встретились в районе Вернисикии близ Адрианополя, и 22 июня Иоанн Аплакис, командующий македонцами на левом фланге, повел своих людей в атаку. Болгары в беспорядке отступили, и казалось даже, что битва закончится, едва начавшись. Однако затем произошло поразительное: анатолийские войска с правого фланга под командованием армянина по имени Лев внезапно обратились в бегство и покинули поле боя. По рассказам очевидцев, сначала Крум стоял, не веря своим глазам, а потом его воины обрушились на несчастных македонцев и всех их перебили. Теперь никто не стоял на его пути в Константинополь, и 17 июля болгары разбили лагерь у стен города. Однако к этому времени Михаил Рангаве уже не был императором. Ему вновь удалось уйти невредимым и вернуться в Константинополь, где он сообщил патриарху о своем намерении отречься от престола. Вместе с императрицей и пятью детьми он укрылся в церкви, пока не получил гарантий безопасности. Их пощадили, хотя троих сыновей Михаила кастрировали, чтобы помешать им в будущем претендовать на власть, а жену Прокопию и двух дочерей заточили в монастыри. Сам Михаил, приняв монашеское имя Анастасий, удалился в монастырь на одном из Принцевых островов в Мраморном море, где и умер в 845 году; а армянин Лев, который предал императора и не дал свершиться решительной победе, вошел в Константинополь через Золотые ворота и триумфально поехал к императорскому дворцу.
Так что же произошло на самом деле? Единственным разумным объяснением представляется предательство. Явная трусость анатолийцев, должно быть, была притворной и демонстрировалась с целью посеять настоящую панику. Что касается их командующего, сам он твердо стоял до последнего и тем самым спас свою репутацию и получил византийскую корону под именем Льва V. А что же Крум? Болгары неизменно избегали боев на открытых равнинах – так с чего вдруг их хитрый хан отказался от привычной тактики и повел свое войско навстречу армии, намного превосходящей его по численности? И действительно ли он замер на месте от удивления, пока анатолийцы бежали с поля боя, или просто позволил им уйти достаточно далеко, прежде чем принялся истреблять отважных македонцев?
За плечами у Крума было шесть лет непрерывных побед. На его совести значились смерть двух римских императоров и падение третьего, и он нанес поражение двум имперским армиям. Однако пока ему пришлось остановиться: он знал, что стены Константинополя невозможно взять штурмом. Поскольку из города не последовало никакой реакции, в качестве платы за отступление он потребовал выдать ему огромное количество золота и сундуков с роскошной одеждой, а также самых красивых девушек империи. В ответ Лев V Армянин предложил личную встречу у северной оконечности стены, где она спускается к Золотому Рогу. Он прибудет туда по воде, Крум – по суше, оба будут без оружия и явятся в сопровождении нескольких безоружных людей.
Хан принял предложение и поехал к назначенному месту верхом. Там к нему присоединился император и придворный чиновник по имени Гексабулиос. Все вроде бы шло гладко, но вдруг Гексабулиос сделал жест, в котором Крум распознал тайный сигнал, и едва успел прыгнуть в седло, как из укрытия неподалеку выскочили трое вооруженных людей. Он галопом помчался в безопасное место и был слегка ранен дротиками, которые нападавшие метали ему вслед; эта рана лишь усилила его ярость от столь бесстыдного предательства.
Крум начал мстить на следующий день. Болгары не могли проникнуть за стены, но они спалили дотла предместья за Золотым Рогом, со всеми их церквами, дворцами и монастырями. Все живое, уцелевшее в огне, безжалостно убивалось. Когда он отправился домой, сельскую местность к западу от города постигла та же участь. Евдомский дворец был разрушен до основания, от Селимбрии осталась лишь дымящаяся груда пепла; мужчин убивали, женщин и детей угоняли в рабство. После этого Крум повернул на север, к Адрианополю. Город уже некоторое время осаждало войско его брата, запасы еды подходили к концу, и прибытие Крума с основной частью армии наконец сломило дух осажденных. Всех жителей (10 000 человек) увели за Дунай, где многие из них, в их числе и архиепископ, приняли мученическую смерть.
Однако империя не сдавалась; ярость Крума возросла, когда осенью ему сообщили о внезапном нападении на болгарскую армию близ Месембрии. Эту атаку спланировал и осуществил сам император, который застал противника врасплох во время сна, в результате чего многих перебили. После этого Лев V двинулся вглубь вражеской территории; там он пощадил всех взрослых, но всех найденных детей хватали и разбивали им головы о камни. На этот раз хан принял решение сокрушить стены Константинополя, какими бы крепкими они ни были, а с ними и саму Византию. К началу весны 814 года столица гудела от слухов о его приготовлениях: о штурмовых лестницах и таранах, о высоких осадных машинах и катапультах, которые могли бросать в стены огромные камни или перебрасывать через них горящие головни. Византийцы лихорадочно работали над укреплением защитных стен, но спасение пришло с другой стороны. 13 апреля 814 года, когда новое войско Крума было готово выступать, у него случился внезапный припадок, и через несколько минут он скончался.
На империю снизошел мир. Сын Крума Омуртаг был молод и неопытен, и его внимание целиком поглотил мятеж болгарской аристократии. Подобные волнения в Багдаде парализовали и халифа аль-Мамуна. На Западе сохранялся Pax Nicephori. Лев V наконец получил возможность предпринять тот шаг, за который его помнили больше, чем за что-либо другое.
Нам мало известно о внешности императора Льва V; гораздо больше сведений мы можем почерпнуть о его характере. Первым следует упомянуть его всепоглощающее честолюбие: он поднялся к верховной власти из самых низов и лишь благодаря собственным усилиям. Если принять приведенное выше объяснение его поведения в битве при Версинике, то у
