История Византийской империи. От основания Константинополя до крушения государства - Джон Джулиус Норвич
Карл полностью осознавал, что у него не больше полномочий председательствовать на суде в соборе Святого Петра, чем у Ирины; но он также понимал, что до тех пор, пока обвинения не будут опровергнуты, христианский мир будет жить не только без императора, но и без папы, так что он был решительно настроен восстановить доброе имя Льва III. Нам неизвестна суть его доводов, но 23 декабря папа торжественно поклялся в том, что он невиновен по всем выдвинутым против него статьям, и собравшийся синод принял его клятву. Два дня спустя, когда Карл поднялся с колен по окончании рождественской мессы, папа возложил на его голову императорскую корону. Эта корона даровала лишь титул, но она означала, что четыреста лет спустя в Западной Европе снова есть император.
Почему папа так поступил? По его мнению, тогда не существовало никакого императора; что ж, он сам его создаст – человека, который и по своей государственной мудрости, и по обширности владений, и по физической стати стоит на голову выше своих современников. Впрочем, еще большей выгоды Лев добился для себя: это было право назначать и наделять скипетром и короной римских императоров. Ни один понтифик прежде не претендовал на такую привилегию – превратить императорскую корону в свой личный дар и при этом обеспечить себе скрытое превосходство над императором, которого он создал.
На основании какой власти был предпринят этот необычный шаг? Ответ на этот вопрос приведет нас к самой важной (и самой успешной) подделке Средних веков, известной как «Константинов дар». Согласно этому документу, Константин Великий дипломатично удалился от дел в «провинцию» Византию, оставив свою императорскую корону папе с правом даровать ее тому, кого тот изберет мирским императором римлян. Это была полнейшая фальшивка, однако она оказалась неоценимо полезной для папских притязаний на протяжении шестисот с лишним лет.
Карл, со своей стороны, не желал быть обязанным папе, и на любом другом этапе своей карьеры он бы, конечно, отказался от короны. Однако тогда, в переломное время, он понимал, что такая возможность может больше никогда ему не представиться. Ирина, при всех ее недостатках, оставалась вдовой, которая может вступить в новый брак, и при этом, по всеобщему мнению, была красавицей. Если Карл сможет убедить ее стать его женой, все имперские территории Запада и Востока объединятся под одной короной – его.
Византийцы смотрели на это дело иначе. Для них коронация Карла стала не только актом вопиющего высокомерия, но и святотатством. Их империя покоилась на двойном основании – римской власти и христианской вере. Таким образом, как на небесах мог быть лишь один Господь, так и на земле мог существовать лишь один верховный властитель. Кроме того, в отличие от князей Запада у византийцев не было салического закона. Они ненавидели свою императрицу, но никогда не подвергали сомнению ее основополагающее право на трон. Их тревога еще больше усилилась, когда они поняли, что Ирина не только не отвергает саму мысль, чтобы выйти замуж за необразованного варвара, а, напротив, склоняется к тому, чтобы принять его предложение. Она была крайне эгоистичной и прагматичной женщиной. К 802 году, когда посольство Карла прибыло в Константинополь, она довела империю до нищеты. Подданные ее презирали, советники грызлись между собой, казна была пуста. Рано или поздно, но переворот был неизбежен; а теперь у нее внезапно появился шанс на спасение. Для нее не имел значения тот факт, что претендент на ее руку был ее соперником за императорскую корону, как и то, что она считала Карла авантюристом и еретиком. Выйдя за него, она сохранит единство империи, а заодно спасет собственную шкуру.
Этому не суждено было случиться. Ее подданные не собирались радушно принимать этого неотесанного франка, одетого в нелепые, перехваченные ремешками облегающие штаны, говорившего на непонятном языке и неспособного написать свое имя без помощи таблички с прорезями, как это делал Теодорих тремя веками ранее. В последний день октября 802 года группа высокопоставленных чиновников собралась в Ипподроме и объявила о низложении Ирины. Когда ее арестовали и привезли в столицу, она приняла эту ситуацию с достоинством. Ее сослали на Лесбос, а через год она умерла. Империя была спасена от дальнейшего унижения, однако невообразимое уже произошло: нахальный вождь варваров называл себя императором и был коронован в этом качестве папой римским. С этого времени существовала не одна империя, а две. Старые порядки исчезли, и христианский мир так никогда и не стал прежним.
II
Апогей
10
Возвращение икон
(802–856)
Новым византийским императором стал предводитель восстания, в результате которого была низложена Ирина, бывший логофет казначейства, назвавшийся Никифором I. Он был полон решимости навести порядок в империи, и его весьма беспокоил вопрос, как именно это сделать. К несчастью, он вызвал ненависть монаха-летописца Феофана, который остается для нас единственным надежным источником сведений об этом периоде, так что в течение многих веков Никифор пользовался дурной репутацией. На самом же деле мало кто сумел бы поставить Византию на ноги лучше, чем он. Освобождение от налогов, объявленное Ириной, отменили; прочие сборы серьезно увеличились. Частные ссуды купцам запретили, владельцам кораблей разрешили получать ссуды только от государства, которое взимало за них 17 %. Император приказал своим чиновникам в провинциях обращаться с епископами и священниками «как с рабами»; еще больше презрения он проявлял к монастырям (отсюда и гнев Феофана): он расквартировал в них войска, конфисковал монастырскую собственность без компенсаций и обложил подушным налогом их обитателей и наемных работников. Вскоре экономическое положение государства стало более устойчивым по сравнению с прежними годами.
Никифор написал халифу, что больше не будет платить дань. В ответ Гарун аль-Рашид немедленно начал наступление, которое нанесло империи еще больший ущерб, когда византийский полководец Вардан Турк внезапно взбунтовался и объявил себя императором. Восстание почти сразу подавили, но сарацины успели захватить значительные территории. Гарун умер в 809 году, но к тому времени Никифор был занят на двух других фронтах. Первый из них находился в регионе, который занимает нынешняя Греция. В VI веке туда пришли славяне,
