Альбер Бланкэ - Война амазонок
– Господин де-Бар, приказываю вам выйти вон отсюда! – сказала герцогиня с таким величием во всей осанке, что всякий честный человек должен был преклониться перед нею и оставить ее в покое. Но де-Бар, не обращая ни на что внимания, с угрюмой решимостью подступал к ней.
– Помогите! – закричала герцогиня, бросаясь к двери, выходившей в комнату Генриетты Мартино.
Де-Бар опередил ее и, загородив ей дорогу, протянул к ней руки.
Герцогиня де-Лонгвилль стала отступать и прислонилась к колонне высокой кровати.
– Помогите! – кричала она, возвышая голос.
Де-Бар захохотал; адски звучал его хохот в ночном мраке.
– Послушайте, – сказала герцогиня, – вы затеваете бесчестное дело, я клянусь вам, что оно не останется без мести.
– Что мне за дело до того? Я сказал вам, что страстно люблю вас, что мне жизнь без вас? Притом же я вас знаю, Анна, вы так милостивы, сердце ваше преисполнено милосердия и сострадания: пожалейте же несчастливца, который виноват только в том, что слишком пламенно любит вас!
– Лицемер и трус! Я это давно знаю.
– Герцогиня! – воскликнул он, скрежеща зубами.
– Господин де-Бар, повторяю вам, вон отсюда!
– Этого не будет, – сказал он, подвигаясь к ней.
– Но разве вы не видите, что у меня кинжал в руках? Если вы осмелитесь подойти, я буду беспощадна!
– Кинжал в руке женщины то же, что пчелиное жало! – возразил де-Бар, откинув голову назад и презрительно тряхнув ею.
– Помогите! Помогите! – закричала герцогиня что было силы.
Де-Бар, не обращая внимания на ее бессильные крики, приближался к ней. Вдруг послышался металлический звук, как будто от ключа, повернутого в большом замке в другом конце комнаты.
– О! Несчастье! – воскликнул де-Бар, бросаясь в ту сторону.
Герцогиня ожила надеждой: в стене хоть и не видно было дверей, но она подозревала, что там находится скрытое отверстие, через которое вошел гнусный де-Бар.
Никакое отверстие не открывалось; стена была неподвижна, и разом прекратился стук.
За короткой тишиной последовал пронзительный крик.
– Что это значит? – спросила герцогиня в ужасе.
– Ничего, – отвечал де-Бар, спокойно возвращаясь к ней.
– Какое-то великодушное сердце спешило мне на помощь, а ваш лакей убил его!
– О! Герцогиня, за кого вы принимаете меня? Я не из тех людей, за которыми следуют наемные убийцы. Но думаю, что сегодня особенный благоприятный случай покровительствует мне.
– Что вы хотите этим сказать?
– А то, что позади этой стены есть кольцо, будучи повернуто известным образом, оно открывает отверстие, сквозь которое можно войти в эту комнату. Таким способом я и вошел. Но если какой-нибудь сумасброд, не зная секрета, крепко потянет к себе эту пружину, то под ногами его опустится пол, и его навеки поглотит бездна.
– О, ужас! – воскликнула герцогиня. Бросившись к стене, она силилась оторвать крепкие панели, прикрывавшие тайный вход.
– Герцогиня, подъемы в замке маркиза де-Жарзэ очень крепки.
– Но ведь это ужасно: человек убит за меня! Кто это? О, Боже мой! Я со страхом отвергаю эту мысль!
– Герцог де-Бофор был вашим провожатым?
– Боже мой! Не говорите этого! Неужели он?…
– Поостерегитесь, герцогиня, а то я подумаю, что скандальная хроника справедлива и что вы любите этого храброго принца.
– А если бы и так, какое вам дело?
– Это подтвердило бы только мою мысль, что я не должен приходить в отчаяние от вашего пренебрежения; если в вашем сердце достаточно места и для Ларошфуко и для Бофора, так будет и для меня.
– Какое бесстыдство! Вы – подлый человек, я презираю и ненавижу вас.
– Ха-ха-ха! – заливался смехом де-Бар.
– Да, вы – подлец! Вон отсюда! Отворите дверь!
– Уж этого-то не будет.
– Помогите! Помогите!
– Я здесь! – послышался голос госпожи Мартино за дверью.
– Милая Генриетта! – воскликнула герцогиня и хотела броситься к двери.
Но де-Бар крепко схватил ее за руку; герцогиня вырывалась из его рук, в этой борьбе острый кинжал проколол руку дерзкого. Он задрожал и в страхе упал на колени.
– Ах! – воскликнул он в смертельной тоске, – вы ранили меня!
При этой мысли сострадательное сердце герцогини смягчилось, и она остановилась перед своим врагом, не думая уже бежать за помощью к госпоже Мартино.
– Герцогиня, – говорил он, – не погубите меня! Сжальтесь.
– Вы в самом деле ранены?
– Да, – отвечал он слабеющим голосом. Побледнев, как мертвец, смотрел на тонкую струю крови, которая потекла по рукаву и окрасила его пальцы.
– Ах! Герцог, какой же вы дворянин? Вы просто трус, и я напрасно звала на помощь: с таким малодушным я и сама сладила бы.
– Да, браните, унижайте меня; я все заслужил: ненависть, гнев, презрение, но сжальтесь, не погубите меня!
– Я не желаю губить вас, а только прошу убираться вон.
– Дайте слово, что вы ничего никому не скажете?
– С условием, что вы сейчас же уберетесь вон, – сказала герцогиня, довольная, что так счастливо отделалась.
– Сию минуту.
Она указала ему на дверь, и де-Бар, с трудом поднявшись на ноги, шатаясь, удалился. Еще несколько секунд – и он скрылся.
Герцогиня поспешно отодвинула задвижку, которой де-Бар запер дверь к госпоже Мартино, и бросилась в ее объятия.
– Ах, как я перепугалась! – воскликнула она.
– Что случилось?
– Я видела сон… Какой страшный сон! Мне казалось… милая Генриетта, поспешим туда… Я хочу удостовериться…
– В чем же?
– Что герцог де-Бофор жив и невредим.
– Что за идея!
– Ах! Если бы вы знали, какой крик я слышала.
– В самом деле? Так ваше беспокойство имеет основание?
– Пойдемте же скорее.
Обе женщины пустились бежать по обширным коридорам и стучать во все двери, попадавшиеся им на глаза. Начинало светать, и они могли осматривать бесчисленное множество комнат; наконец их поиски были остановлены преградой, состоявшей из двух длинных ног человека, лежавшего поперек коридора, тогда как его голова упиралась в дверь.
– Вот тут, должно быть, – сказала госпожа Мартино, узнавая Ле-Моффа. Своей маленькой ножкой она толкнула огромные сапоги бандита.
– Как! Вы уже встали? – сказал Ле-Мофф, он мигом очнулся от сна, как это бывает с людьми деятельного характера.
– Тут ли герцог? – спросила герцогиня де-Лонгвилль.
– Если он не улетел в окно или в трубу, то я ручаюсь за его присутствие, – сказал атаман.
– Так пойдите же разбудите герцога, скажите, что мы готовы ехать.
Ле-Мофф вошел в комнату и стал будить Бофора, который лег спать со всеми удобствами, желая выспаться хорошенько и не имея причин для страха, какие имели его дамы.
