Джайлс Кристиан - Ворон. Сыны грома
– Это и есть Экс-ля-Шапель, – сказал Винигис.
Сигурд велел Кнуту причаливать. Суда теснились вдоль всего мола, но одно из них (кнорр, нагруженный тканями) уже отвязывали. Вскоре «Змей» занял его место, а «Фьорд-Эльк» пришвартовался к нему бок о бок.
– Глядите, – сказал Брам, указав нам на три корабля, стоявшие выше.
Это были небольшие узкие ладьи с высокими носами, причаленные борт к борту. Деревянные фигуры покоились, очевидно, в трюмах, как и наш Йормунганд, но резные узоры на ширстреках показались нам похожими на норвежские.
– Они словно бы дети «Змея» и «Фьорд-Элька», – сказал я, усмехнувшись: корабли были вдвое меньше наших.
– Я бы взял один такой для жены, – ответил Брам. – Она сможет рыбачить на нем во фьорде.
На пристани собралась толпа: люди желали знать, кто мы такие. Эгфрит приветствовал их и начертил в воздухе крест, однако из его слов они поняли не больше, чем мы.
– Винигис, скажи, что олдермен Эльдред из Уэссекса прибыл засвидетельствовать почтение их императору, – произнес Сигурд, указав на своего пленного.
Тот уныло тер брошь из серебра и бронзы, которую ему приказали надеть. На нем был деревянный крест с рубинами и дорогой зеленый плащ, отороченный по вороту белым горностаем. Эльдред даже побрил лицо, оставив только усы: смазанные тюленьим жиром, они опять казались густыми и блестели, свисая ниже подбородка.
– Мерзавец снова приобрел господский вид, – сказал Пенда, харкнув и сплюнув.
– Надеюсь, он еще не забыл, как подобает себя вести господину, – проговорил я и вдруг заметил, что некоторые из франков перешептываются, пялясь на мой кровавый глаз.
– Какого черта вытаращились, ублюдки? – рыкнул Пенда. Франки подняли ладони, помотали головами и отошли прочь. – Лучше прикрой лицо, парень.
Англичанин был прав: не стоило привлекать к себе излишнее внимание. Я взял чистую полоску ткани и обвязал ее вокруг головы, спрятав глаз.
– Это же самое красивое, что у тебя есть, Ворон, – задорно произнесла Кинетрит; в уголках ее губ играла улыбка.
– Выходит, все остальное еще безобразней, – откликнулся Пенда и, помахивая мизинцем, кивнул на мой пах.
Мне захотелось влепить саксу затрещину, но Кинетрит меня опередила. Шрам на лице этого черта искривился в усмешке.
– Ворон! Идем, дитя мое, – раздался голос Эгфрита. В его глазах загорелась лисья хитринка. Он стоял рядом с Эльдредом, Улафом и Сигурдом на носу «Змея», пока остальные привязывали корабли. Сходя на пристань, викинги потягивались, поправляли кольчуги, приводили в порядок оружие и мочились с мола. – Давай, парень, у нас много дел, – крикнул монах, хлопнув в ладоши.
Я пошел. Пенда последовал за мной, не желая пропускать развлечений, которые могли выпасть мне на долю.
– Винигис говорит, что дворец императора в нескольких милях к востоку отсюда, – сказал Сигурд, кивнув в сторону оранжевой стены дубов и вязов, стоящей на краю сочно-зеленой заливной равнины.
Вдоль берега вытянулись деревянные дома, а к западу простирались скошенные поля, по которым вольно разгуливали фазаны. Наши кольчуги, шлемы, копья и топоры не приглянулись местным обитателям, и многие из них поспешили удалиться. Лишь некоторые остались на причале, словно ждали нас и хотели говорить с Эльдредом или Сигурдом.
– Мы не можем ввалиться в приемную залу к императору, будто медведи в берлогу, – сказал ярл по-английски. – Карл не станет иметь дело с такими, как мы. Потому пойдет Эльдред. – Сигурд взглянул на олдермена, чье лицо словно окаменело. – Эльдред пойдет и расскажет королю о христианской книге. Если судить по тому, что я видел своими глазами и что говорит Эгфрит, Карл захочет получить это евангелие. Оно будет ему нужнее еды, пива и женщин. Он подивится тому, как до сих пор без него жил. И даст нам за книгу все, что мы хотим. А мы хотим гору серебра, какой позавидует дракон Фафнир.
При этих словах Улаф усмехнулся. Я ничего не сказал, хотя и вспомнил: Фафниров клад был проклят, и проклятие погубило воина, который убил дракона, чтобы завладеть сокровищами. Звали того воина Сигурдом.
Ярл продолжил:
– Монах и девица тоже пойдут. Они убедят Карла в том, что он может нам доверять.
– Но мы не можем доверять Эльдреду, – сказал я по-норвежски, – да и монаху тоже. Они предадут нас, натравят на нас христиан, как уже было прежде. Не верь им, господин!
– Я верю тебе, Ворон. Ты отправишься с ними, – ответил ярл по-английски и повернулся к олдермену. Золотой канат Сигурдовой бороды торчал вровень с орлиным носом Эльдреда. – Слушай меня, сакс. – Голос, каким были произнесены эти слова, заставил мое сердце сжаться в ледяной кулак. – Ты сделаешь так, что император захочет купить книгу. Если же ты не сумеешь, если предашь нас… – послышался скрежет стали: Сигурд извлек из ножен свой огромный меч и приложил его к груди, – клянусь оружием отца, тебе не уйти. Я до тебя доберусь, в какую бы дыру ты ни заполз, и даже в смерти не ищи избавления! Я приду и буду отрезать твое мясо кусками, но ты не умрешь. Я прижгу тебе раны, чтобы ты не истек кровью и не испустил дух. А когда ты потеряешь рассудок от боли, голода и горя, я заставлю тебя жрать твою же протухшую плоть. И все равно ты не умрешь. Ты прожуешь собственные срамные части, проглотишь собственный язык, и вот тогда, Эльдред, я покажу тебя твоей дочери, и, если в твоей гнилой душонке еще осталась хоть капля чести, ты наконец-то сдохнешь от стыда.
Мне стало жаль Эльдреда, несмотря на все то, что он нам сделал. Я знал: Сигурд не бросает слов на ветер и намерен в точности исполнить сказанное. Пенда, стоявший за мной, подтолкнул меня, и я спросил:
– Господин, могу ли я взять с собой Пенду? Чем больше англичан явятся во дворец, тем скорее император поверит, что мы христиане.
– Он верно говорит, Сигурд, – кивнул Улаф. – К тому же этот сакс недурно дерется.
Сигурд сжал губы и наклонил голову.
– Черный тоже пойдет, – сказал он, подзывая Флоки. – Пускай перережет горло императору, если тот встретит нас как враг.
Викинг лишь кивнул, будто получил самое что ни на есть пустячное задание. Итак, мы стали готовиться. Франки, желавшие говорить с Эльдредом или Сигурдом, оказались купцами. Они почуяли запах монет, и это придало им смелости, чтобы остаться на пристани, когда другие предпочли убраться подальше. У одного из торговцев ярл приобрел семь лошадей с условием, что тот выкупит их обратно, после того как наш отряд возвратится. Другой купец продал Улафу четыре бочонка меду, две сырные головы и свежего масла, а ночью пообещал привести женщин, которые искусно развлекают мужчин, чьи яйца отяжелели от долгого плавания по морю.
Ну а нас ожидала лишь широкая заливная равнина да грязная тропа, ведущая в Экс-ля-Шапель. День обещал быть дождливым, и потому мы взяли в дорогу промасленные кожи, свернув и приторочив их к седлам вместе с кольчугами, оружием и небольшим запасом еды. Эгфрит согласился, хотя и с неохотой, оставить евангелие Святого Иеронима на корабле: нельзя было допустить, чтобы император просто отнял его у нас или чтобы оно досталось ворам. Спрятав книгу в трюме «Змея» и покинув борт, монах будто сник. Мы сели на коней, и викинги закричали нам:
