Приказано молчать - Геннадий Андреевич Ананьев
– Придавят нас эти чертовы тучи, – пробурчал Олтухин.
Андрющенко не услышал этих слов – он шел впереди, а Басков ничего не ответил, только зашагал быстрей, чтобы догнать ефрейтора.
Чем выше поднимались пограничники по склону Медвежьей Гривы, тем ветер становился сильней, но солдаты, казалось, не замечали этого. На вершине они легли на лед, для маскировки, и минут пятнадцать осматривали открывшиеся перед ними ущелья. Кругом тусклая белизна. Даже ели, которые росли внизу, на склонах ущелий, возвышались белыми конусами, словно большие головки сахара.
– Давно, говорят, не было такой снежной зимы, – проговорил ефрейтор Андрющенко, передавая бинокль рядовому Баскову. – Смотри, какие карнизы на склонах.
– Сильные обвалы пойдут, – добавил Олтухин.
Наряду оставалось, перевалив небольшой ледник Малютку, осмотреть еще одну седловину, а оттуда, вновь перевалив через Медвежью Гриву, – на заставу.
С Малютки спуск в долину был, но очень крутой. Там проходили лишь летом, зимой же пользовались этим маршрутом в исключительных случаях, хотя и Андрющенко, и Олтухин, и другие солдаты изучили этот маршрут вместе с начальником заставы капитаном Шамшиновым. Опасный маршрут. Тропа местами пролегает там по очень узкой кромке, нависающей над глубокими пропастями. Кто и когда проложил ее? Никто на заставе не знал. Может, теки протоптали ее своими жесткими копытами, может, бесстрашные охотники за барсами, может, контрабандисты, может, первые пограничники или казаки, сотня которых до революции стояла на месте нынешней заставы, а может, и те, и другие, и третьи? Тропа эта самая короткая и спускается в долину к одинокому домику, в котором живет охотник. А от него до заставы всего километров пять.
«Придется, видно, сегодня по той тропе спускаться», – подумал Андрющенко, потому что погода все ухудшалась.
Низко нависло бурлящее темными облаками небо; стена, остановившаяся между Ползущим и Медвежьей Гривой, хотя ветер отрывал от нее большие куски, не отступала и, казалось, не собиралась этого делать, а, наоборот, стремилась пробиться сквозь ветер, заполнить седловину, окутать Медвежью Гриву, опуститься всей своей чернотой на горы. А если это случится, через Ползущий идти обратно будет невозможно: наверняка потеряешь ориентировку. Тогда – только вниз, куда тучи еще не успеют сползти.
Наряду, правда, можно было сейчас повернуть обратно, на заставу, и никто не упрекнул бы Андрющенко за это (начальник заставы, отдавая приказ, предупредил: «Не рисковать!»), но ефрейтор решил двигаться вперед, считая, что Малютку осмотреть нужно, чтобы потом уверенно доложить начальнику заставы: «Признаков нарушения границы не обнаружено». Сомневался Андрющенко лишь в одном: сможет ли Басков пройти по трудному маршруту.
«Должен. Если что, поможем», – мысленно ответил он на свои сомнения, а вслух скомандовал:
– Пошли!
Наряд поднялся на Малютку. Андрющенко достал бинокль, но не успел еще поднести его к глазам, как Роман Олтухин воскликнул:
– Следы!
Седловину действительно пересекала ровная строчка следов, прерывавшаяся в тех местах, где снег был твердым.
С Малютки пограничники скатились к самым следам и стали внимательно рассматривать примятый снег. Прошел человек. Совсем недавно. Будет спускаться, наверное, к домику охотника. Должно быть, знает местность.
Быстро, насколько позволял разряженный горный воздух, солдаты двинулись по следам. Впереди – Андрющенко, метрах в тридцати за ним – Басков и Олтухин. Теперь они не замечали ни туч, опускавшихся все ниже и ниже, ни того, что ветер постепенно стал усиливаться; сохранить дыхание, увидеть и задержать нарушителя здесь, на ледниках, – эта мысль занимала сейчас пограничников. А тучи опускались и зловеще чернели.
Андрющенко остановился. Он увидел, что нарушитель не пошел по тропе, ведущей к охотнику, а резко повернул вправо. А там, ефрейтор знал это, – обрыв. Там горы непроходимы. Видимо, решил отдохнуть в каком-нибудь расщелке. А может, он знает горы лучше? Андрющенко вспомнил слова старого охотника Антона Никифоровича:
«Где пройдет барс, там пройдет человек. Полюбишь горы – везде они пустят».
Пока подходили к ефрейтору младшие наряда, тучи опустились, окутав солдат непроницаемой мглой и холодом. Ветер рванул эти тучи и на смену им принес мелкий снег.
«Вот черт! – мысленно выругался ефрейтор Андрющенко. – Заметет следы». – А вслух проговорил:
– На заставу нужно доложить, чтобы успели перекрыть выходы в долину. Мы-то теперь потеряем следы, но и преследовать тоже надо. Что будем делать?
– Мы с Олегом пойдем по следу, – ответил Олтухин.
– Хорошо. Давайте. А я на заставу. У охотника коня возьму. Старшим ты, Олтухин.
По едва заметным следам (ветер начал заметать их) Басков и Олтухин подошли к обрыву. Метрах в трех внизу были видны глубокие вмятины: нарушитель спрыгнул в рыхлый снег. Следы вели вниз, а метров через тридцать поворачивали за скалу. Снег на вершине скалы напоминал шапку, сдвинутую набекрень. Ветер отрывал кусочки этой шапки, но унести с собой не мог, и они падали вниз.
– Петляет, – пробормотал себе под нос Олтухин, спрыгнул с обрыва и подал сигнал Баскову.
Утопая по колено в снегу, осторожно, чтобы не вызвать оползня, продвигались Олтухин и Басков по следам нарушителя. Вот и скала.
– Стой здесь. Жди сигнала, – приказал Олтухин Баскову и медленно начал обходить скалу.
Оставил он Баскова здесь потому, что нарушитель мог быть вооружен и притаиться за скалой. И если они вдвоем попадут под выстрелы, трудно сказать, чем все закончится.
За скалой – ни следов, ни нарушителя. По неширокому ущелью, круто поднимавшемуся на ледники, ветер гнал поземку. Немного выше скалы от ущелья отходил расщелок, но и в нем, насколько видел Олтухин, поземка сровняла снег.
– Замело, – пробормотал Олтухин. – Куда он пошел, в расщелок или вверх, на ледник?
Нужно идти и на ледник, и осмотреть расщелок, а как пустишь одного Баскова? Но другого выхода нет. Олтухин повернулся к Баскову:
– Пойдешь вверх один. Прямо по ущелью, до ледника. Там трещины. Первая будет на твоем пути. Осмотри ее и жди меня. Я пойду в расщелок. Он тоже немного дальше выходит на ледник. Понял?
Басков не ожидал этого. Незнакомое место, метель. И он один в этих страшных горах. Но сказать ничего против решения Олтухина не мог. Понимал: где-то здесь нарушитель и его нужно искать.
– Все ясно, – ответил Басков, стараясь придать голосу твердость.
Обогнули скалу. Олтухин пересек ущелье и углубился в расщелок. Басков остановился, провожая товарища глазами. Сейчас он с завистью думал о рядовом Олтухине, который, как казалось Баскову, ничего не боится. Но теперь его нет рядом, а идти надо. Идти, куда приказал Олтухин. Там может быть нарушитель…
Совсем немного осталось до ледника. Скалы, у входа в
