Море, поющее о вечности - Александр Герасимов
— У меня не слишком хорошо получается придумывать подобные вещи. На вид это прекрасный корабль, достойный имени одного из богов. Но оно будет звучать самонадеянно. Я бы хотел выбрать что-то более простое… но при этом запоминающееся.
— Ха! Это уж точно, — хохотнул Арг. — Нет ничего хуже, чем суденышко с именем «Арес» или «Аполлон». Звучит громко, а дно течет, парус весь перелатан, да и команда состоит из отборных мерзавцев!
Корабел тоже вытянул руку и постучал по корпусу корабля костяшками пальцев. Сделал он это с хозяйской небрежностью, но в этом жесте не было грубости — скорее, стремление похвалиться.
— Вот это сосна! Такая все выдержит. Правильно подобрать дерево — первое, что нужно для постройки славного корабля…
Арг еще не закончил говорить, как вдруг в его зрачках уже полыхнуло пламя негодования. Один из рабочих неподалеку споткнулся и выронил чашу со смолой. Сосуд разлетелся на куски.
— Криворукий балбес! Сделаешь такое еще раз — оторву эти неумелые руки и отхлещу ими твой тощий зад! Ты у меня до самых Афин будешь бежать с горящими ягодицами, клянусь Зевсом!
Вокруг сразу собралась толпа: одни смеялись, другие сочувствовали незадачливому труженику. Было немало и тех, кто открыто осуждал Арга за грубые слова и отвратительные манеры.
Ясон же понимал чувства, обуревавшие мастера. Пусть тот был малоприятным собеседником, но искренне переживал за свое дело, что дано не каждому. Под показной злостью и громкими воплями этого человека скрывалась большая любовь к будущему кораблю. Тому, что целиком создан по его указаниям…
Царевича осенило. Глядя на суетившегося корабела, он прошептал пришедшее на ум одно-единственное слово:
— «Арго».
В этот миг с моря налетел порыв соленого ветра. Он защекотал ноздри царевича, метнул горсть песка к его ногам. Казалось, будто сам морской царь услышал Ясона и одобрительно кивнул в ответ.
«Арго!»
Это было прекрасное имя. В нем не звучало пустого бахвальства, не было сравнения с богами и героями. Корабль носил имя человека, что за него поручился. В случае чего, ко дну они тоже пойдут вместе… либо заслуженно разделят удачу и славу. Ясон давно не был так уверен в правильности своего решения, как сейчас.
Он глубоко вдохнул, желая еще раз наполнить легкие солоноватым воздухом с моря, и медленно направился в сторону города. На сегодня его дела здесь были закончены.
* * *
Мужчина средних лет в тунике небесно-голубого цвета с удовольствием разглядывал простирающуюся перед ним морскую гладь. Сегодня она была кротка и покорна, будто юная дева на первом танце с возлюбленным. Лишь легкая рябь порой пробегала по воде да где-то вдали мелькали очертания маленьких рыбацких лодок.
— Море — опасное место, дорогой мой Киос. Пусть его спокойствие тебя не обманывает.
Голос принадлежал другому мужчине — в шафрановом одеянии с простым кроем. Подбородок его рассекал тонкий шрам, оставляя белую борозду в аккуратно подстриженной бороде.
— Мне хорошо это известно, Палемоний.
Киос поднял ладонь к лицу и посмотрел вверх. Солнце понемногу клонилось к закату, но все еще обжигало кожу и слепило глаза. Какое-то время Киос щурился, словно желая что-то рассмотреть на пылающем золотом диске, но затем сдался и опустил взгляд, часто моргая.
— Испортишь зрение и станешь никому не нужным калекой, — предупредил его собеседник.
— Спасибо, матушка, — съязвил Киос, потирая брови пальцами.
Однажды он и в самом деле едва не ослеп: в детстве ему рассказали, что солнце — колесница Гелиоса, на которой тот мчит по небу. Маленький Киос так старался разглядеть бога-небожителя, что потом долго не мог ничего увидеть на земле, кроме сияющего пятна; в его веки словно засыпали колючий песок.
Несмотря на этот плачевный опыт, он иногда принимался украдкой вновь разглядывать пламенеющее светило. И даже в зрелом возрасте не до конца избавился от этой привычки. Солнечный бог так и не показался, но живительная сила и свет, нисходящие с небес, постоянно манили Киоса смотреть с надеждой вверх, а не под ноги.
Он слышал, будто в дальних краях жили люди, поклонявшиеся одному лишь солнцу. Ему это не казалось странным, в отличие от остальных. Киос сам с охотой бы возложил дары пламенеющему диску: в существовании богов он мог бы усомниться, а вот солнце всегда было на небе. Словно в ответ на любовь, оно ласкало его своим теплом, дарило хорошее настроение по утрам и удачу в делах.
— Ты в самом деле хочешь этого? Не шутишь, собираясь оставить Иолк?
— Да, я твердо решил плыть с Ясоном, — согласился мужчина в голубой тунике.
— Но почему? Полагаешь, ему будет сопутствовать удача?
— Трудно сказать. Как ты наверняка слышал, в последнее время судьба не слишком щедро осыпала царевича своими милостями.
— Тогда зачем тебе наниматься к нему на корабль?
— У меня хорошее предчувствие, — ответил Киос, протянув руки ладонями вверх прямо к солнцу. Он закрыл глаза, наслаждаясь ощущением легкого жара, струящегося прямо между его пальцами.
— И только? — удивился Палемоний.
— Да, мне этого достаточно. Где бы я был сейчас, если бы не доверял самому себе? — Киос поворошил носком сандалия прибрежную гальку.
Палемоний вздохнул. В самом деле, как бы этот невзрачный с виду человек поднялся с самых низов и достиг благополучия, если бы ему не сопутствовала удача?
Киос прошел огромный путь от мелкого городского воришки до солдата, а затем торговца с немалым состоянием. Также он успел побывать подмастерьем у гончара, продавцом рыбы, гребцом на галере…
И теперь, обзаведясь богатством и прекрасным домом, он собирался оставить все нажитое. Более того, Киос вложился в постройку «Арго», этого колоссального корабля. Где же тут разум? Нет, то был лишь порыв неспокойной души. И конечно же, искренняя вера в собственные силы.
Ему, Палемонию, как раз недоставало уверенности в себе. Единственное, в чем он был хорош, — обращение с копьем и мечом. А вот личные дела никогда не ладились, поэтому он всегда зависел от Киоса. Впрочем, жалеть об этом ему не приходилось.
Будет ли так и на сей раз? Он ведь догадывался, зачем его позвали сюда.
Торговец повернулся с широкой улыбкой на лице. И Палемоний понял, что предчувствие его не обмануло.
— Хочешь присоединиться к нам?
— С чего бы мне соглашаться?
— Брось. Будет весело, — хихикнул Киос, почесав переносицу. Глядя на его беззаботное лицо, собеседнику с трудом верилось, что этот человек повидал в своей жизни разное, в том числе голод, предательство и нищету.
— Не могу я на тебя надивиться, Киос. Казалось бы, всего достиг — живи в свое удовольствие, не гонись
