Подземный мир - Вольфганг Хольбайн
- Записать? - растерянно спросила Лиза. - А что это – значит?
Михаэль осторожно попробовав одно блюдо, убедился, что оно вкуснее, чем можно было ожидать по аромату, и от души |принялся поглощать его.
- Я записываю, что вижу. Твоё имя, имя Анзона... – Михаэль проглотил кусок и с удивлением взглянул на озадаченную девочку: - Ты что, не умеешь писать?
Лиза помотала головой:
- Кажется, нет. - Она обошла вокруг стола, склонилась над записной книжкой и стала рассматривать начертанные Михаэлем слова. - Это ты рисуешь? Как странно.
Михаэль увидел, что Лиза не притворяется.
- Уж не хочешь ли ты сказать, что у вас здесь никто не умеет читать и писать? - спросил он, и это предположение ему самому показалось абсурдным. Но одного взгляда на лицо Лизы хватило, чтобы понять, что так оно и есть.
- Что означают эти значки? - спросила Лиза. - Я их никогда не видела.
- Это буквы, ответил Михаэль. - Слова.
- Слова, которые можно видеть? - недоумевала Лиза.
- Значки, которые означают слова, - сказал Михаэль. Ему было уже не до смеха. Михаэль не знал, как объяснить, что такое буквы и написанные слова, человеку, который вообще не знает, что такое письменность. Но он попытался: - Это похоже на то, как ты сама сказала. Это вроде маленьких картинок. Если рассматривать их в определённом порядке, появляется смысл. Можно многое записывать и уже не запоминать. И любой, кто знает значение этих картинок сможет прочитать то, что ты записал.
Но Лиза, кажется, не поняла его. Михаэль отложил ложку, взял ручку и поднял её:
- Вот, смотри, - Лиза во все глаза смотрела; как он во второй записывает её имя. - Видишь? В нашей письменности это означает «Лиза». И каждый, кто это прочтёт, будет знать, как тебя зовут, - Чуть пониже он написал своё имя, - А это значит «Михаэль».
Лиза смотрела попеременно то бумагу, то на ручку, то на Михаэля, и удивление её росло.
- Можно записывать не только имена, - продолжал он, - но и все, что видишь или делаешь. Я могу записать весь наш разговор и через несколько лет прочитать, что ты говорила. И любой, кто прочтёт, узнает, о чем мы болтали.
- Ага, - догадалась Лиза. – Это колдовство, да?
Михаэль автоматически хотел ответить, что никакого колдовства вообще не бывает, но потом решил, что здесь, внизу, может быть всё не так. От отрицательно покачал головой и опять поднял ручку:
- Это не имеет ни чего общего с магией. Смотри. В этой трубочке чернила, и, когда я нажимаю на бумагу, они вытекают и пишут буквы, какие я хочу. – Он показал, как это делается. Лиза зачарованно смотрела на ручку, и Михаэль протянул её ей: - Попробуй сама.
Она с опаской помедлила, затем, преодолев страх, взяла ручку и нарисовала на бумаге тонкую извилистую линию. Выражение растерянности на её лице сменилось удивлением и переросло в восторг.
- Это колдовство, - сказала она, - что бы говорил.
Смеясь, она нарисовала на бумаге ещё несколько линий.
Первым побуждением Михаэля было подарить её ручку -у него дома валялась дюжина таких пластмассовых безделиц, - но потом он осторожно взял её из пальцев Лизы. Пластмассовой безделицей ручка была дома. Здесь же она могла стать настоящим сокровищем - или чем-то опасным, вроде ядовитой змеи, если до врагов Михаэля дойдёт слух о её существовании и о том, что ею можно делать.
Он вставил ручку назад в петельку, захлопнул книжку и сунул её в карман, Взгляд Лизы разочарованно проследил за исчезновением волшебного предмета, но она не попросила ручку, догадываясь о её ценности.
- Наверное, вы могучие волшебники, если у вас есть такие вещи, - сказала она. - Там, откуда вы пришли, много чудес?
Михаэль снова взял в руку ложку и продолжил обед, Он хотел кивнуть в ответ на вопрос Лизы, ему льстило её восхищение и хотелось его продлить – Но он знал, насколько это может быть опасно.
- Многие вещи кажутся чудесами, но на самом деле чудес не бывает.
- Расскажи мне об этом, - попросила Лиза. Она уселась напротив Михаэля, подперев подбородок кулаками, и смотрела на него сияющими глазами. - Расскажи мне о вашем мире. Я хочу знать, что там, наверху. Чума ещё свирепствует?
Михаэль чуть не расхохотался:
- Чума? Нет, чумы уже вообще не бывает. Есть другие болезни, но не такие тяжёлые.
- А война?
- О, она закончилась пятьдесят лет назад... - начал Михаэль, но тут же запнулся: - Какая, война?
- Против мусульман, ответила Лиза. – Турки всё ещё осаждают город?
- Турки?! - На этот раз Михаэль все же рассмеялся - А я и не знал, что мы с ними воевали. Они наши союзники. Наши друзья.
- Союзники? - не поверила Лиза, но тут же сильно встревожилась: - Тогда, наверное, у вас, появился могущественный враг, если вы объединились с турками.
- Да нет, - ответил Михаэль, помолчал и продолжил другим тоном: - Боюсь, у тебя неправильные представления о нашем мире. Наверное, вы уже очень давно здесь. У нас многое изменилось.
Михаэль посмотрел на Лизу и засмеялся. Ему хотелось не столько рассказывать о своём мире, сколько расспрашивать её, но любопытство Лизы было неутолимей, к тому же оно ему льстило, и он немного рассказал ей о себе, о своих родителях, о своём городе и доме, о своей жизни и о школе - как только он о ней упомянул, Лиза опять удивлённо подняла брови, и Михаэль с оттенком зависти понял, что здесь никаких школ нет, - и ещё о множестве других вещей, в которых Лиза вряд ли что-нибудь поняла. Но она заворожённо следила за его губами, задавала ему наводящие вопросы и вообще оказалась внимательной и благодарной слушательницей. Он говорил не меньше часа, пока Лиза с видимой неохотой не встала и не начала убирать посуду.
- Ты уже уходишь? - спросил он.
- Мне нельзя было столько тут оставаться. Нам вообще нельзя с вами разговаривать, ты это знаешь? Анзон придёт в ярость, если узнает, что я пробыла у тебя так долго.
- Но тебе не попадёт?
Лиза помотала головой:
- Конечно нет. Не беспокойся. Но я должна помогать
